Жизнь за жильё

— Всеволод Александрович, мне на сегодня достаточно будет. Я сейчас из штопора выхожу. Где-то пару месяцев подряд квасил беспробудно. Надо взять тайм-аут по жизни.

— Понятно, Иван Рудольфович. Это мы проходили… Ваня, только не тормози слишком резко. Иначе можно «белочку поймать»

— Согласен, Влад. Поэтому на сегодня хватит. Товарищ, я могу задать один вопрос по существу?

— Я готов, как пионер, к честному ответу.

— Чем же знаменит этот дом, в стенах которого я нахожусь не по своей доброй воле и взаперти?

— Иван, при всём уважении, для полного и честного ответа на этот волнующий вопрос мне просто необходимо принять на грудь ещё грамм так с пятьдесят вашего эликсира молодости.

— Сделаем с удовольствием! Маханёте за себя и за того непьющего парня за решёткой.

— Всегда готов!

Уже отработанная процедура угощения разбавленным «Роялем» повторилась в точности. Только уменьшилась доза. Собеседник по ту сторону решётки спокойно доел хлеб с маслом, узник за окном терпеливо ждал. Влад стряхнул крошки с плаща, взглянул на товарища в проёме тёмного окна и сказал:

— Начну с самого начала. Есть у нас в Бокситогорске агентство недвижимости под красивым названием «Дом родной». Рулит там мой одноклассник по имени Леонид Лапин, в определённых узких кругах более известный, как Лапа или Лёлик. Наш Лёлик первый раз попался по краже ещё в десятом классе и получил условно. Залез в квартиру к учительнице английского языка за битловскими пластинками. Из школы Леонида выгнали, дальше у пацана пошло — поехало. Сейчас у Лапы четыре отсидки, и он прибрал в округе своими мохнатыми лапами весь более-менее доходный бизнес. Авторитетный бизнесмен, так сказать. Мне с Лёнькой делить нечего, у него свой бизнес, у меня свой. Но как-то раз на меня попыталась наехать местная молодёжь и поставить на счётчик за сдачу цветного лома. И я был вынужден обратиться к своему однокласснику. Больше эту самую молодёжь рядом с собой я не видел. И сейчас на мою территорию ни один бродяга не сунется. Все теперь в этом городе знают — кто мой школьный товарищ. Так что, получается, чем-то обязан я Лёне Лапину.

Докладчик замолчал, облизнул губы и вопросительно посмотрел на внимательного слушателя:

— Водички бы? А то в горле пересохло.

— А может быть, чайку? С сахаром.

— Не откажусь.

Иван быстро сделал чай и привычно протянул кружку сквозь решётку. Влад глотнул пару раз, посмотрел на звёздное небо и продолжил:

— И теперь, по поводу вашего странного дома, находящегося, кстати, на моей территории. Этот дом уже давно расселён и якобы готовится к сносу. И уже года три-четыре, как его сносят. А домишко всё стоит. Примерно год назад подручные Лапина стали принимать здесь гостей. Таких, как ты, Иван. Привозят в основном по ночам, и привозят питерские. Точно знаю. Местные только принимают и содержат под надзором. Алик твой — это правая рука нашего Лапы. У него все работают: и славяне, и кавказцы. Даже знаю одного корейца. Интернационалистом оказался мой одноклассник, блин… Алик тоже опасный человек, берегись его, Иван. И теперь, товарищ, самое главное — я не знаю ни одного человека, которого бы подручные Лапы просто отпустили. Все гости этого дома выходят из помещения только вперёд ногами. Вот такая вот, Ваня, получается история, печальней которой нет на свете.

Иван Рудольфович слушал внимательно и не перебивал собеседника. Всеволод Александрович замолчал и посмотрел в глаза товарища. Узник выдержал взгляд и спросил:

— А как же милиция? Если из одного дома постоянно трупы выносят.

— Ваня, я же говорю, у Лапина в этом городе всё схвачено. Начальник милиции у него чуть ли не в родственниках ходит. А народ помирает естественной смертью. Никакого криминала. Напился, упал, в гроб. Уже троих знаю. Всё просто!

— Да уж, Влад, наговорил ты мне суровую прозу жизни. Знаешь, а я тебе верю… После рассказа моего соседа по хате что-то подобное вертелось в моей голове. Только я не мог сформулировать всё чётко, как ты сейчас рассказал. И про конспирацию ты правильно мыслишь. Будем встречаться только ночью. А место встречи изменить нельзя.

Товарищ на воле заулыбался:

— Согласен. До завтра!

— Береги себя, Всеволод.

— И тебе не хворать!

На том и расстались… Этой ночью Иван долго не мог уснуть. Не от кошмаров. А от тревожных мыслей за свою судьбу, за свою жизнь, да и за судьбу Иннокентия, к которому уже успел привыкнуть. Интересно, в Питере его кто-нибудь спохватился? Может быть, соседи подали заявление в милицию? И вдруг в памяти узника всплыло лицо нотариуса по имени Рома, а вот фамилия и отчество юриста никак не приходили на ум…

* * *

Друзья по несчастью встретились следующим утром за столом. Кеша как обычно проснулся первым, и по квартире разносился аромат свежезаваренного чая. Сосед заварки не жалел. Иван присел на табурет и, хорошо понимая, что с собутыльником можно поговорить только с утра, так как позднее он уже будет никакой, деликатно спросил:

— Иннокентий, вы тут с утра не чифирнуть решили?

— Нет. А чифирнуть было бы ништяк. Пробовал я раз несколько.

— И как прошло?