Жизнь за жильё

— А потому, товарищ, что дозиметрист каждый рабочий день получает для контроля радиационной обстановки определённую норму шила. Это спирт, по-нашему. Вот с этого самого шила у меня всё и началось. И друзья на предприятии у дозиметриста есть всегда! — Сосед замолчал, сделал паузу и продолжил: — Иван, как там у Высоцкого: «А там друзья. Ведь я же, Зин, не пью один…» И попал я в круговерть хмельных пороков прочно и навсегда. Пришлось уволиться по собственному желанию. А дальше уже не смог вырваться из этой паутины. Так и затянуло, Ваня.

— Да уж, Кеша, получается у тебя профессиональное заболевание? Пострадал, так сказать, на работе.

— Не говори. Иван, а тебя как бросило в жизнь запойную?

Иван Рудольфович задумался, посмотрел на коллегу алкоголика и начал делиться воспоминаниями:

— А я, товарищ, практически всю свою сознательную жизнь проработал на оборонку, в одном почтовом ящике. Не пил. От слова — совсем. После того как наш НИИ под кодовым названием «Поиск» закрыли окончательно и бесповоротно, подруга мамы устроила меня по большому блату в свой магазин рубщиком мяса. Она там винным отделом заведовала. Магазин был большой, а мясной отдел — самый центр, вокруг которого крутились интересы всех продавцов. Второй центр притяжения — это винно-водочный отдел. Про интересы руководства я интеллигентно промолчу… — Бывший мясник многозначительно посмотрел на бывшего дозиметриста, который согласно кивнул. Иван продолжил: — Весил я в те былинные времена намного больше, чем сейчас, и силушки у меня хватало. И был у меня наставник татарин Равиль, который не только рассказывал о тайнах своей профессии, но и с готовностью взялся учить меня ремеслу. Так вот, этот мастер меня многому научил, и оказалось, что силы и точности для рубки мяса совершенно не достаточно. Главное в этом деле — резкость. Иннокентий, а ты знаешь, сколько всего существует схем разруба мясной туши?

— Откуда мне знать тонкости мясницкой профессии?

— В основном три схемы разруба: смоленская, ростовская и московская. Помнишь, Кеша, красивую схему разруба, висевшую в советские годы в каждом мясном отделе?

Слушатель наморщил лоб и снова согласно кивнул.

— Так вот, это схема смоленского разруба. А в нашем магазине практиковался московский разруб. Ибо, для работников универсама московский разруб был куда как приятнее, чем смоленский или ростовский. Куски выходят гораздо мясистее, а для своих и вовсе вырубаются части без костей. В итоге получается чудо расчудесное — туша одна, а при московском разрубе костей меньше. И всем понятно, что у колоды стоит настоящий мастер своего дела. Вот, Кеша, знай — мясник это не профессия, а призвание!

— Иван, мы с вами отвлеклись, однако, от темы алкоголя и перешли на тему мяса.

— Виноват. Увлёкся приятными воспоминаниями. А дальше всё было, почти как у тебя. Я начал потихоньку пить, у меня возникли новые друзья, а в винном отделе появились такие экзотические напитки, как «Наполеон» и «Амаретто». Я рубил нужные куски нужным людям, а люди эти благодарили меня от всех щедрот своей души. Не было ни одного дня, чтобы я не выпил с кем-нибудь из своих благодетелей. Но только в конце смены. А в выходные уже оттягивался по полной программе. Сил хватало, руки не подводили, мясо рубилось.

Бывший мясник налил себе минералки, залпом выпил и продолжил:

— Мамина подруга проворовалась в своём отделе и её втихую сбагрили с магазина. Вслед за ней и меня. Жить дальше без эксклюзивного мяса я мог, а вот без алкоголя уже было никак. Вот и втянулся.

Бывший дозиметрист тоже маханул тёплой водички под названием «Нарзан» и посмотрел на товарища:

— Так, Ваня, выходит, и ты тоже погорел на работе?

— Выходит так, Кеша.

— За это надо выпить!

— Я пас.

— А я всё же ещё полтишок на грудь приму и на боковую.

— Дело хозяйское, я попробую пока потерпеть. И у меня ещё один вопрос к тебе имеется.

— Слушаю очень внимательно.

— Вопрос может показаться странным.

— Иван, не томи. Меня ждёт благородный напиток.

— Иннокентий, а ты в вещие сны веришь?

— Отвечу честно — скорее, нет, чем да. Хотя нам с братом сестра рассказывала, что мы родом из колдунов. Серьёзно… Ушлая сестрёнка старше нас была и хорошо помнила бабулю. Рассказывала — бабка-то наша потомственной колдуньей была. Да, дела… Ваня, а я всё же выпью.

— А я пропущу и про твоих таинственных предков внимательно послушаю.

Иннокентий маханул долгожданный полтинничек, успокоился, получил благодарного слушателя и продолжил:

— Расскажу, что от сестрицы слышал. Хотя наш дед был сам из русских, родом из деревни Алёховщина, с низовьев реки под названием Паша. Кстати, недалеко отсюда. Слышал про эту речку, Ваня?

— Учил я географию в школе. Река Паша протекает по Ленинградской области и впадает в Ладогу.

— Так вот дедуля наш в жёны взял девушку из вепсов, которых раньше чудью называли.

— Тоже знакома эта народность.

— Так сестра и рассказывала, что эта красавица околдовала нашего геройского деда.

— Почему геройского?

— Погиб наш дед смертью храбрых в апреле сорок пятого при освобождении Вены.

— А мой в сорок третьем без вести пропал.