Жизнь за жильё

Парни сами оборудовали подвалы, доставали, покупали и мастерили спортивные снаряды. Собирались там, занимались спортом. Могли и отдохнуть, и девах привести. В общем, клуб по интересам… Редко кто тренировался один. Бо̀льшая часть любителей силовых тренировок качались в паре, а то и втроём, и даже больше, страхуя и морально поддерживая друг друга. Несмотря на то, что спортивное оборудование в тренажерных залах стояло весьма простое, всегда находилось немало накаченных ребят, на которых равнялись новички. Появлялись сплоченные группы здоровых, спортивных молодых людей. И безработных… Наступило сумасшедшее время, рушились привычные основы советской морали, трещала по швам страна, народ нищал. До начала войны в Чечне оставалось полгода…

Годы службы в армии и тесное общение с сотрудниками спецслужб, да и с комендантом гарнизона в придачу научили Кантемирова скрывать свои чувства под различными масками. Вот и сейчас ни одна из стремительных мыслей по поводу сидящих перед ним парней, не отразилась на спокойном лице молодого мужчины. Тимур решил начать историю с описания гарнизонной гаупвахты, которую сам переименовал в дрезденский следственный изолятор. Народ ждал зрелищ, рассказчик начал издалека:

— Братва, дрезденское СИЗО ещё немцы построили в хрен его знает каком-то веке…

— Кресты тоже давно построили. Ещё при Екатерине, — Сева решил подержать былинника и заодно показать бандитствующей молодёжи свой воровской интеллект. Студент согласно кивнул и продолжил:

— Тогда строили на совесть. Стены толщиной с мою руку.

Для наглядности рассказчик встал боком к слушателям и вытянул прямую левую вперёд. Восемь пар глаз проследили за плавным движением кулака. Здесь бывший узник немецкого каземата говорил правду, так как сам однажды чисто из-за спортивного интереса измерил толщину стен при очередной посадке. Сиделец гаупвахты продолжил с улыбкой:

— В те годы немцы даже в самом страшном сне не могли представить, что в будущем в одной из камер их неприступной тюрьмы окажутся одновременно два моих кореша — Серёга и Эмин. (ободряющий смех в зале…) Оба служили прапорщиками, командирами секретных танков. В изолятор присели по дурости — по-пьяни угнали немецкий мопед «Симсон» и попали в засаду коменданта и немецкой полиции.

— Меня так менты приняли первый раз по малолетке на угнанной Яве — улицы на посёлке перекрыли и в тупик загнали, — улыбающийся Боксёрчик поделился своей ошибкой молодости. Студент оценил помощь зала, улыбнулся в ответ и сообщил:

— Серёга за рулём был, Эмин сзади сидел. Немцы гнали их навстречу комендантской машине. — Рассказчик заметил в глазах слушателей непонимание по поводу коменданта и его автомобиля и уточнил:

— Комендант — это самый главный мент в Дрездене. Полковник Кузнецов. Всегда с немецкой резиновой палкой ходил и по городу на УАЗе передвигался с мигалкой на крыше. Этот УАЗ поперек дороги встал, а Серёга вниз, в парк нырнул по каменной лестнице. Да этот «Симсон» слабым оказался, движок заклинило, и пацаны со всего маху об землю остановились… Мопед в сторону улетел.

Тимур сделал многозначительную паузу… Зал молчал, живо представляя рисковый уход от ментовской погони… Былинник продолжил:

— Корешей взяли уже на выходе из парка. В засаду попали.

— Менты — волки позорные, — раздался твёрдый голос из зала. Былинник кивком выразил солидарность с метким высказыванием сокамерника и добавил:

— Комендант брал лично. Прапора оказались бурые, дерзкие по-нашему, и так просто не сдались. Перепало им хорошо. Сам Кузнецов своей палкой приложился, — здесь былинник решил раскрыть личность коменданта. — В дрезденском гарнизоне этот полковник всегда был в авторитете. Никто не знал, где он воевал. Однажды на День Победы надел свою форму с медалями и орденом — все просто охренели. Суровый мужик, но справедливый. Так просто не бил…

— У нас под Архангельском такой же Хозяин зону держал. Крутой полкан… Бродяги уважали… — Вспомнил былое правильный вор.

Студент посмотрел на старшего по хате, немного подумал и сказал:

— В изоляторе караул менялся каждый вечер, и корешам повезло — начкар попался молодой, неопытный. Обоих залётчиков особо не шмонали и определили в одну хату.

— А здесь конвой по утрам меняется, — сообщил Боксёрчик, сел удобней и приготовился слушать дальше. Начиналось самое интересное…

— Одно крыло тюрьмы занимала гарнизонная комендатура. Там и оформили пацанов — документы, ремни, шнурки на стол.

Камера питерского изолятора понимающе заулыбалась. Как всё знакомо до боли… Былинник продолжил: