Жизнь за жильё

— Немецкий знаешь? — Сева платочком аккуратно вытирал слёзы от смеха.

— Знаю.

— Скажи что-нибудь.

— Ende gut — alles gut, — с лёгким саксонским акцентом произнёс бывший внештатный переводчик гвардейского мотострелкового полка и перевёл: — Означает, что если что-то хорошо закончилось, то не важно, сколько братан до этого натерпелся…

— Век воли не видать — правильные слова… — Опытный вор задумался о вечном и посмотрел на былинника. — Ну, что там — с рывком из крытки?

— Братва, я же сказал, что Эмин много читал?

Так вот одна книжка называлась: «Граф Монте-Кристо». Кто знает?

Тишина в зале, недоуменные перегляды зрителей. Боксёрчик посмотрел на Севу и пожал плечами. Какие книги в этой жизни? Студент вздохнул и посоветовал от души:

— Братва, читайте книги. Особенно такие, как «Граф Монте-Кристо». — Взмах рукой в сторону Черныша. — Эмин читал и что придумал — подсадил Серёгу на плечи, поднял и кореш дотянулся до решётки. В старой немецкой крытке потолки высокие, окно с решёткой на самом верху. Так просто хрен достанешь.

Зрители одновременно повернули головы в сторону своих окон, оценили высоту до решётки и вернули взгляд на сцену. Былинник сделал секундную паузу, подошёл вплотную к сидящим и махнул рукой в сторону Макса.

— Серёга был самый сильный братан в гарнизоне, смог снять оконную раму и чуть расшатать решётку… — Снова театральная пауза. Тишина в зале. Молодые бандиты Андрей Максименко и Николай Чернышёв, стоящие рядом, внимали каждому слову Тимура. Побег бурых прапорщиков был так близок… Взмах руки в сторону парней.

— Эмин просто не мог так долго держать Серёгу на своих плечах, пока он вытащит решётку из стены. Что делать?

Короткое молчание. Камера задумалась над вечным русским вопросом — «Что делать?». Ответ на второй вечный вопрос: «Кто виноват?» знали все — виноваты мены позорные. Сокамерники терпеливо ждали развязки, былинник улыбнулся:

— Я же говорил, что наш Эминушка прочитал очень много книг. Брателло начал разглядывать выданные деревянные щиты и немецкие металлические рамы от подвешенных к стене нар. — Снова пауза и интригующий вопрос в сторону зала. — Что придумал братан?

Камера задумалась… Важная задача для свободы… Былинник не стал долго тянуть с ответом.

— Разобрать, на хрен, эти «макинтоши» с кроватями.

— Чем разобрать? — резонный вопрос опытного Севы. Ободряющий кивок Студента.

— Ремни, шнурки изъяли, а в карманах мелочь оставили… (шум в зале) — Тимур пояснил: — У немцев была только одна самая крепкая монета — двадцать пфеннингов. Использовалась для телефонных автоматов. Остальные монетки гнулись быстро. А Серёга с Эмином, до того как стать прапорами, служили механиками-водителями танков. Да им, не то что немецкий мопед угнать, они могли с закрытыми глазами секретный танк завести. У пацанов в запасе было шесть часов до подъёма…

Кантемиров прошёлся по камере, сокамерники затаили дыханье. Былиннику стало тесно на сцене, и он попросил молодых артистов.

— Макс, Черныш красиво сыграли, благодарю душевно. Падайте назад. Дальше сам покажу.

Тимур вытащил монетку из кармана плаща и провёл ладонью по краю сплошных нар.

— Здесь всё заварено, у немцев было всё скручено. Намертво! Так думали немцы… (шум в зале). Серёга с Эмином открутили двадцатчиками откидные металлические рамы со стены и начали разбирать с одного угла. Дальше было легче… — Былинник расхаживал по камере, показывал в сторону решётки и демонстрировал руками весь ход побега двух советских прапорщиков из камеры немецкого каземата. Сидельцы российского ИВС внимательно следили за каждым словом и жестом былинника. Студент встал посредине сцены.

— Один макинтош приставили к забетонированному столу и укрепили под углом к стене прямо под окном. Получилась лестница. Второй макинтош разобрали вдоль досок наполовину, чтобы пролез в проём окна. Двумя рамами от кровати с двух сторон смогли расшатать решётку, снять и аккуратно затащить внутрь хаты. — Последовал взмах руки в сторону противоположных окон с решётками под потолком. — И вот она свобода!

Сокамерники разом повернулись спиной к артисту. Здесь должны были быть бурные аплодисменты, но вместо оваций раздался скрежет замка. Зрители с недоумением повернули головы назад. Дверь открылась, и в камеру вошёл младший лейтенант милиции с рядовым. Новый сержант остался в проёме двери. Новые лица, новый караул… Прапорщика с сержантом из ЗГВ уже не было. «Panta rhei» — всё течёт, всё меняется…

Переход от воображаемого побега двух советских прапорщиков к суровым реалиям изолятора временного содержания оказался настолько резким, что мгновенно вернул всех сокамерников в сегодняшний день.

* * *

Кантемиров остался стоять на месте и с интересом изучал новых сотрудников службы охраны и конвоя. Рядовой с резиновой палкой в правой руке встал слева. Офицер посмотрел на задержанного:

— Ты потребовал телевизор в камеру?

Студент кивнул. Конвоир приблизился на расстояние удара. Младший лейтенант приказал:

— На выход.

— Пиджачок накину.

Сиделец повернулся спиной к охране и протянул руку к одежде.

— Я сказал — на выход!