Жизнь забугорная

Именно в это время я и получила письмо из Вильгельмсхафена от некоего Петера Хаусмана, 50-летнего служащего небольшой кондитерской фирмы. Поведал мне Петер занятную историю. Оказывается, несколько месяцев назад во время картёжной игры довелось ему выиграть у одного знакомого папку-альбом с фотографиями и анкетами жительниц Восточной Европы, желавших выйти замуж за немца. Хилое брачное агентство этого приятеля давно агонизировало и наконец почило в Бозе. Выбросить альбом со 150-ю фотографиями было жалко, но отдать карточный долг наличными – еще жальче. Вот и сошлись мужики на компромиссе. Петер как раз был в свободном полёте и активном поиске подруги жизни, ибо год назад его благоверная слиняла от него, прихватив с собой троих детей, коим он сейчас выплачивает немалые алименты. Теперь же Хаусман каждый вечер перед сном любуется своим виртуальным гаремом, прикидывая, какую бы из этих дам осчастливить. Выбор решил остановить на мне как на самой незакомплексованной и остроумной из всех претенденток (убейте, не помню, что я там писала в анкете два года назад, но уж точно не упражнялась в остроумии). Во-вторых, мы, оказывается, родились с ним в один и тот же день, и сей факт он предлагает считать Божьим провидением. А в-третьих, судя по фотографиям, я – самая эффектная и породистая из всей кучи жаждущих вырваться за бугор. К тому же, принадлежу к его возрастной группе. Я дико удивилась наглости своего будущего, как позже выяснится, супруга. Сей оптимист с внешностью детского сказочника был на пятнадцать лет старше меня. Как и подавляющее большинство моих приятельниц, я даже не рассматривала варианты, выпирающие за пятилетнюю возрастную разницу. А тут, поди ж ты, записали в ровесники пятидесятилетних. Кино и немцы! Бросила я это письмо в ящик стола и забыла о нем.

А тем временем в стране в очередной раз подняли цены, запамятовав не только поднять зарплаты, но и вообще их выплатить. По Украине прокатились забастовки педагогов. Обучение в вузах вдруг оказалось платным, причём настолько дорогим, что мои надежды на получение высшего образования дочерью испарились, как капля воды с раскалённой сковородки. Ко всем этим радостям добавились еще и неприятности в редакции: я написала довольно резкий материал в адрес власть предержащих по поводу того, что педагоги области находятся на грани нищеты, в то время как наши «небожители» проводят отпуска в новой всесоюзной здравнице Анталии и, как Царёк из филатовской сказки:

Мажут маслом бутерброд,
Сразу мысль: «А как народ?»
И икра не лезет в горло,
И коньяк не льется в рот.

Каково же было моё удивление, когда пару дней спустя я обнаружила на первой странице газеты опровержение моей статьи, написанное нашим редактором. Он приносил свои и мои извинения областной администрации, сетуя на мою горячность, молодость и неопытность (это в 35-то лет, с многолетним стажем членства в Союзе журналистов), обещая прервать со мной сотрудничество и впредь внимательнее относиться к проверке материалов, написанных внештатниками. Я не верила своим глазам: редактор наш был парнем неробкого десятка, глубоко мне симпатизировал, материал сам подписывал в номер, факты, изложенные мной, проверил лично. Как он мог написать эту белиберду, предварительно не поставив меня в известность?

В редакцию я влетела смерчем, слов для возмущения у меня не было – одни междометия. Увидев меня, босс сразу же бухнулся на колени: «Прости, что не предупредил. Понимаешь, не рассчитали мы сил. Так вышло: или мы забираем свои слова обратно, или нас вообще закрывают. А у меня двадцать душ на зарплате. Ясное дело, мы с тобой не расстанемся, я же не самоубийца. Просто в дальнейшем будешь публиковаться под псевдонимом. Желательно мужским. Лады?».