Жизненный круг

Стоял Николай в раздумье на верхнем этаже. Устав от тяжких мыслей, любовался округой. В селе с высокой горы далеко вдаль видны просторы необъятные, а в городе такое редко бывает. Сейчас повезло, смотри в разные стороны, любуйся, как город разрастается. Центральные маленькие улочки с одно и двухэтажными деревянными и каменными домами окружены новыми районами. Много построено пятиэтажек, в основном блочных, сейчас же ставятся многоэтажные панельные дома. Квартирки в них, конечно, тесноваты для нормальной жизни, зато отдельные. По всей стране кончается время коммуналок и жилищных неудобств.

Калуга – замечательный город, более шестисот лет стоит. Может, не такой древний, как другие, а событиями богат. Здесь витал дух бунтарства со времен Ивана Болотникова, когда не захотели калужане подчиниться боярской Москве и укрыли атамана. Только крестьянский предводитель, наверное, по неразумению, ушел от них в Тулу, где и был разбит. Знала Калуга и мятежного Лжедмитрия, второго по счету, при котором горожане готовились выступить против ненавистного Шуйского, а потом и против польского королевича, вызванного на Москву. А ведь кем был, по сути, Лжедмитрий? Казацким он был царем, то есть из наших – простых людей. Мысль эта нравилась Николаю, укрепляла в нем убеждение, что простому человеку, имеющему голову на плечах и умелые руки, везде место найдется. Да вот хотя бы Константин Циолковский? Разве без него, калужского изобретателя, развилась бы отечественная космонавтика? Калужане чтят его память, дом, в котором он жил, охраняется. Небольшой домик – деревянный, а вот стоит с начала века! Будут ли через сто лет стоять дома, построенные Николаевой бригадой?

Думал Николай о городе и домах, им построенных, и к детям мысль его не раз обращалась. Что-то сегодня больше о сыне думается. Генка раньше все в космонавты метил, гордился однофамильцем Егоровым, биографию его изучал. Когда в городе открыли музей истории космонавтики, Генке семь лет было. Еще тогда малец просил: «Папа, пойдем в музей, я тоже космонавтом буду, и про меня там тоже станут рассказывать». Смешной был пацан. Сейчас поостыл в мечте своей детской. Кем станет, пока неясно.

– Николай Петрович? – услышал он от внезапно появившегося на площадке незнакомца. – Я к вам.

Перед ним стоял высокий парень лет двадцати. Куртка аккуратно застегнута на все пуговицы, рукава короткие и открывают запястья крепких рук. Брюки, слегка расклешенные, как сейчас носит молодежь. Густые светлые волосы развеваются на ветру. Непокорный взгляд выдает человека самостоятельно мыслящего и независимого.

– Кто это тебя сюда пустил? – недовольно спросил Николай, оторвавшийся от мыслей о сыне. – Нечего по недостроенному дому болтаться. Чего надо?

– Меня зовут Алексеем Михайловичем Деркачевым, – представился незнакомец.

– Ну и что? На работу к нам устраиваться пришел? Так это не здесь, а в кадры надо, – сказал и вдруг осекся, поняв, что фамилия парня ему хорошо знакома. Михаил Семенович Деркачев – полковник из-под Воронежа, и это, стало быть, сын полковника, точнее, сын Аллы Дмитриевны и его, Николая. Он даже растерялся. Однако держался твердо, лишь чуть заметное подрагивание верхней губы показало незнакомцу его состояние.

– Вы не бойтесь, я к вам домой не ходил. Мне с вами поговорить надо, – Алексей подошел близко к Николаю, и тот заметил у парня такое же легкое губное подрагивание. – Мама умерла, а перед смертью сказала, что у меня есть второй отец. Вы не думайте, мне от вас ничего не надо. Мы с отцом нормально живем. Он ничего не знает. Мне вас увидеть важно, какой вы, узнать. Мама говорила, что сильный и добрый. Если что, сказала, к нему поезжай: он поможет.

– Ну что ты мельтешишь? – оборвал Николай. – Взрослый уже, не маленький. Мать, говоришь, умерла? Хорошая была женщина. Пойдем вниз, посидим, о себе расскажешь.

Пытался он спрятать свою неловкость и растерянность. Вот пришел незнакомый парень и сказал ему: «вы – мой отец», и еще спросит: «что же ты, папа, обо мне не беспокоился?». Что ему ответить? Что не до него было? Что не хотелось беспокоить себя мыслями о сыне? Нет, не так это. И не объяснишь, что мальчик этот выросший – чужой ему человек, а дома есть у него дочь и сын. Отец примером для них должен быть. А какой он пример? Настрогал на стороне ребенка, и в кусты. Объясняй, что доброе дело малознакомой женщине сделал, и потом боялся семейный покой нарушить. Несерьезно это. «Подлец ты, Николай Петрович, и точка!» – поставил сам себе диагноз. Спускались по лестнице рядом незнакомые друг другу отец и сын, и каждый хотел понять другого, и боялся, что не поймет. Вышли из дома на улицу.

– Пойдем в столовую за углом, поговорим о жизни, – предложил Николай. – Ты к нам надолго?