Жизненный круг

Шумно, непонятно, по радио раздаются веселые детские песни. Родители оттеснены от детей: теперь они самостоятельные. Все построены по классам. «Надо же, как много ребят, – думает Людочка. – Какие они? Конечно, хорошие. И веселые. Вон как смеются». Только первоклассники притихшие: им все в новинку. Бывшие детсадовские встали парами. Им легче: они знакомы. И у Людочки подружка нашлась – из ее дома. Сразу веселей стало: не одной в школу идти.

Бесконечно долго говорят взрослые: директор, строители, ремонтировавшие школу, учителя. Людочке невтерпеж: когда же в класс поведут? Но вот директор объявил: «Дорогу нашим первоклассникам. В добрый путь!». Так и хочется сорваться и побежать, да сначала проходят ребята из первого А. Наконец, наступила их очередь.

– Ну, малыши, не дрейфь, – весело сказал первоклассникам мальчишка из старших.

Почему это они – малыши? Малыш – Генка. Он еще дома с мамой сидит, а она – Людмила – ученица, она стала взрослой. Татьяна Сергеевна повела ребят в класс, Людочка шла во второй паре, за руку с Женей Мироновым: вдвоем нестрашно. В классе учительница посадила ребят за парты и стала рассказывать о школе, о том, как они теперь будут жить. Людочка уверена: будут жить хорошо, и все ребята станут отличниками.

Первый школьный день пролетел в волнениях, сомнениях и радости. А потом начались школьные будни, жить в которых интересно, хотя и очень трудно.

Школьные годы, говорят, чудесные. Что ж? Встречала Людочка школьные чудеса, только они, девочка это быстро поняла, не сами по себе делаются. Разве не чудо – читать не умела, а теперь сама читает книжки интересные? Чаще всего сказки: в них чудеса разные, звери добрые, царевичи храбрые, Василисы Премудрые и Прекрасные. А еще потрясла ее книжка про Муму. Бедная собачка и бедный Герасим! Разве можно убить друга? Такое зло сотворить может только бессердечный человек.

В детском уме ужились жалость к Герасиму и обида на него, хотя и понимала: всему виной злая барыня, бездумно и жестоко расправлявшаяся с беззащитными людьми и животными. Наверное, из этих переживаний возникло у Людочки стремление защищать людей и помогать тем, кто нуждается в поддержке и помощи. И когда отец, ее любимый отец, приходил домой пьяный, она бросалась на защиту матери.

Что происходило у родителей, дочь не понимала. Жили дружно, отец много работал, а еще помогал матери по хозяйству, занимался с детьми. Самыми замечательными были дни, когда он отправлялся с ребятами на прогулку. Они уходили с ним в парк: осенью бродили по листьям, слетевшим с деревьев, и собирали из них осенние букеты, зимой катались на санках и лыжах, весною наблюдали первое появление на земле светло-зеленой травы и на деревьях нежной листвы. На лыжных прогулках определили четкий маршрут – сначала по лыжне вокруг парка, потом на горку, которой служил высокий берег пруда. Иногда к ним присоединялась мама, только Людочка предпочитала прогулки с отцом, поскольку тот давал им большую свободу и не охал над каждым детским падением.

Отец был веселым и добрым человеком, сильным и смелым. А когда, время от времени, на него накатывала болезнь, становился хмурым и всем недовольным, подолгу лежал в постели и мало ел. В такие дни Людочка старалась вести себя потише, не задавать бесконечных вопросов, не приставать с играми, в которых от отца требовалось самое живое участие. Болезнь отступала, и снова отец с дочерью наслаждались дружеским общением.

Людочка точно знала: отец ее очень любит, даже больше сына. Им он, несомненно, гордится, но любовь и гордость – не одно и то же. С обоими детьми отец бывал в меру строг, и в меру снисходителен.

Когда же он приходил домой выпившим, будто менялся. Кричал, что всех построит и приучит к порядку, что они, то есть мама и дети, живут за его счет и не ценят этого. Начинал приставать с упреками к матери, и та, обычно спокойная и добрая, отчего-то сжимала нервно губы и требовала, чтобы он проспался. Отец орал злые и грязные слова, бил кулаками по столу, швырял в мать все, что попадало под руки. В такие минуты Людочка, переживая за мать, вставала между родителями и кричала отцу: «Прекрати! Уходи от нас!». Отец стрелял в них злыми глазами, в которых метались молнии. Вдруг, увидев дочь, обмякал и уходил спать.

Бывали случаи, когда отец не успокаивался, и приходилось бежать из дома, чтобы остановить поток его злости, направленный на близких людей. Тогда они с мамой подолгу бродили по улице, мерзли в холоде, мокли под дождем, нетерпеливо дожидаясь заветного часа возвращения. Наутро отец просыпался прежним: добрым и ласковым, просил прощение, старался всем своим видом загладить вину за прошедшее буйство. Мама прощала, и дети прощали тоже. Всем казалось, что теперь, наконец, отец понял: они любят его и бесконечно ему нужны. Привычный, добром и заботливостью окрашенный быт возвращался в семью.