Жизненный цикл Евроазиатской цивилизации – России. Том 2

В Киевской Руси главной пружиной развития народного хозяйства была внешняя торговля, которая явилась причиной создания многочисленных городов, служивших крупными или мелкими центрами торговли и перевалочными пунктами товаров. В верхневолжской Руси, слишком удалённой от приморских рынков, внешняя торговля не могла стать главной движущей силой развития народного хозяйства. Вот почему здесь видим в XIV–XV веках сравнительно незначительное количество городов, да и в тех большая часть населения занималась земледелием. Сельские поселения получили здесь решительный перевес над городами. Притом и эти поселения резко отличались своим характером от сёл Южной Руси. Постоянные внешние опасности и недостаток воды в открытой степи заставляли население Южной Руси размещаться крупными массами, скучиваться в огромные, тысячные сёла, которые до сих пор составляют отличительную черту этого региона.

Напротив, на севере поселенец посреди лесов и болот с трудом отыскивал сухое место, на котором можно было бы с некоторою безопасностью и удобством поставить ногу, выстроить избу. Такие сухие места, открытые пригорки, являлись редкими островками среди моря лесов и болот. На таком островке можно было поставить один, два, много три крестьянских двора. Вот почему деревня в один или два крестьянских двора является господствующей формой расселения в северной России чуть не до конца XVII века. Особенности великорусского хозяйства, обусловленные влиянием природы страны: разбросанность (низкая плотность) населения, господство мелких посёлков, деревень, незначительность крестьянской запашки, мелкость подворных пахотных участков, подвижной характер хлебопашества, господство переносного или переложного земледелия и наконец, развитие мелких сельских промыслов, усиленная разработка лесных, речных и других угодий.

В Московском (общерусском) великом княжестве деревня была широко распространенным типичным сельским поселением, которое выступало основной хозяйственной единицей того времени, и единицей обложения для сбора даней. Основой народного хозяйства в рассматриваемый период являлось земледельческое крестьянское хозяйство, а деревня, как совокупность крестьянских хозяйств, представляла собой хозяйственную единицу, из которых складывалась материальная основа сельского хозяйства и аграрной экономики.

Веками вырабатывался тот тип поселения, каким выступает перед нами в документах XIV–XV веков деревня. Будем ли мы иметь в виду отдельно сельское поселение лесной полосы или представлять себе в целом весь комплекс многих тысяч сельских поселений Северо-Восточной и Северо-Западной Руси, во всех этих случаях деревня – результат большого, целеустремленного напряженного труда многих поколений земледельцев. Современники – сельские жители, земледельцы – вкладывали строго определенное содержание в понятие деревни. Она представлялась им как комплекс земледельческих хозяйств, обеспеченных достаточным количеством полевой пахотной земли, хорошо разработанной, отвоеванной у леса, а также сенокосными и другими угодьями и т. д. Соответственно этому к деревне предъявлялись особые требования. Современники не считали возможным признавать за деревню то поселение, в котором земледельческая база не была в должной мере и прочно обеспечена, даже если в этом селении было все необходимое для жилья и имелись хозяйственные постройки. Деревни – это селения земледельцев-тружеников, новый вид поселения, каких раньше, до XIV века, мы не знали, а «пустоши» – это запустевшие по разным причинам деревни.

В актах Северо-Восточной Руси вокруг мелких разбросанных деревень трудно было отыскать значительное сплошное пространство, которое удобно можно было бы распахать. Такие удобные места вокруг деревень попадались незначительными участками. Эти участки и расчищались обитателями маленькой деревни. То была необычайно трудная работа: надобно было, выбрав удобное сухое место для пашни, выжечь покрывавший его лес, выкорчевать пни, поднять целину. Удаление от крупных иноземных рынков, недостаток вывоза не давали хлебопашцам побуждения расширять столь трудно обходившуюся им пахоту. Хлебопашество на верхневолжском суглинке должно было удовлетворять лишь насущной потребности самих хлебопашцев. Тогдашние приёмы обработки земли сообщали подвижной, неусидчивый, кочевой характер этому хлебопашеству. Выжигая лес на нови, крестьянин сообщал суглинку усиленное плодородие и несколько лет кряду снимал с него превосходный урожай, потому что зола служит очень сильным удобрением. Но то было насильственное и скоропреходящее плодородие: через шесть-семь лет почва совершенно истощалась, и крестьянин должен был покидать её на продолжительный отдых, запускать в перелог. Тогда он переносил свой двор на другое, часто отдалённое место, поднимал другую новь, ставил новый «починок на лесе». Так, эксплуатируя землю, великорусский крестьянин передвигался с места на место и всё в одну сторону, по направлению на северо-восток, пока не дошёл до естественных границ русской равнины, до Урала и Белого моря.