Жизнеописание оболтуса

Так за разговорами мы доехали до города. Прогулялись до центра, посмотрели на собор и церковь, а потом женщин потянуло к магазинам. На торговой улице дамы нырнули в упоительный мир прилавков, ценников и кассиров. Папа с дядей, почувствовав, что жены отвлеклись, увильнули в какую-то местную пивнушку. Мне доверили коляску с братом. Получалось вроде бы справедливо, ведь нам с Женькой не было нужды идти в магазины или питейные заведения. Оставалось просто стоять в теньке и качать коляску с братом. И скучно, и грустно, и некому мороженое подать.

Смотрю: недалеко от меня на лавочке сидит красивая белокурая девочка примерно моих лет. А, надо сказать, к тому возрасту я уже начал осторожно интересоваться противоположным полом. Еще пока не знал, зачем, но уже было чувство, что это увлечение имеет какие-то далекоидущие перспективы. Девочка меня так поразила, что я буквально пялился на нее чуть ли не полчаса. Она заметила этот обожающий взгляд. Сначала красавице было неловко, но потом и она заинтересовалась. Я ведь тогда тоже был вполне ничего. И тут оказалось, что европейские представительницы прекрасного пола весьма смелы в амурных приключениях. Девочка решительно встала со скамейки и твердым шагом пошла ко мне. Она открыла сумочку, достала оттуда леденец и протянула его мне.

– Халё! Битте! – и улыбнулась.

И тут выяснилось, что я не владею иностранными языками. Ёклмн, ну что ты пялился, на что надеялся? От волнения поплыли круги перед глазами. Я открыл рот, не в силах вымолвить ни одного немецкого слова. Пауза затягивалась, девочка недоумевала. Вдруг вспомнилось, как дядя говорил, что женщины любят шутки. Да! Надо было ввернуть шуточку на иностранном языке! И память нашла самый лучший и, вероятно, единственный доступный в голове вариант.

– Бамбарбия! Кергуду! – выпалил я и выпучил глаза, как Никулин, чтобы было максимально смешно.

Но оказалось, что девочка плохо знакома с советской киноклассикой, не владеет этим иностранным языком, а, возможно, не имеет чувства юмора. Она смутилась, спрятала леденец в сумочку, отвернулась и с гордым видом ушла. Я бы мог извиниться и вернуть ее, но понятия не имел, как это сделать. Вот так незнание языков встало на моем пути к счастливому заграничному браку и, чем черт не шутит, получению ПМЖ в Германии еще до того, как это стало мейнстримом.

Так я и стоял с коляской и в грустных мыслях, словно отец-одиночка, которого бросила нерадивая жена ради кого-то помоложе и покрасивее, отдав ему свой леденец. К счастью, скоро вернулись мама с тетей с покупками в многочисленных пакетах и папа с дядей, нагруженные кое-чем другим. Мы вернулись на остановку и вечерний трамвай отвез нас домой.

Солдаты и офицеры

Как-то рано утром, пока все родственники спали, я вышел прогуляться. На плацу начиналась утренняя зарядка. Забравшись на дерево, я смог лицезреть, как упражняются солдаты: немцы и наши. Отличия были весьма разительными.

Немцы были одеты в синие шорты и белые футболки, а на ногах красовались импортные кроссовки. Они устраивали легкие пробежки и делали прыжки на месте. Солдаты в массе своей носили нормальные прически, а некоторые были даже в очках. Ни дать, ни взять – посетители альпийского лечебно-профилактического курорта. То ли дело наши орлы! Лысые, потные, с голым торсом, в кирзовых сапогах и широких солдатских штанах – дети русских рабочих городков, украинских хуторов, казахских и татарских аулов, грузинских и армянских селений. Они в едином порыве размахивали руками, делали наклоны и прыжки, устраивали такие фортели на турнике, что, казалось, стальная конструкция скоро упадет от физического перенапряжения и эмоционального выгорания.

Глядя по очереди на наших и немцев, становилось понятно, почему прошедшая война закончилась в Берлине, а не в Москве. Я еще немного помечтал, как в будущем стану частью этой неукротимой победоносной «кирзовосапожной» машины, и отправился домой завтракать.

Моя жизнь на военной базе не сильно отличалась от алма-атинского времяпрепровождения. Я быстро сдружился с местными ребятами – офицерскими детьми, коих здесь водилось великое множество. Мы попеременно играли в мушкетеров, рыцарей, разведчиков и прочих партизан. Ассортимент игрушек здесь был побогаче, чем в Алма-Ате: гильзы, парашютики от ракетниц, настоящие пилотки, ремни и прочие «околовоенные» вещицы. Ну и, конечно же, у каждого сорванца в кармане была парочка настоящих патронов. Это сейчас пацан, таскающий с собой пару «5.45-ых» вызвал бы панику, а на базе даже родители не пытались их у меня отобрать. Более того, о чем я расскажу позже, несколько патронов я благополучно довез до СССР, что сегодня кажется полнейшей дичью.