Жизнеописание султана Джалал ад-Дина Манкбурны

«Когда Узбек, будучи в Исфахане, услышал о судьбе Са'да и о его пленении, он не знал, что делать: оставаться или бежать, и им овладели беспокойство и печаль. Он увидел, что “стеснилась для него земля со всем, что широко”[120]. И ему не оставалось ничего иного, как вернуться в свою столицу, чтобы спастись от надвигающейся на него гибели. Он сел на коня и пустился в путь, пока не приблизился к Хамадану, считая, что султан находится в Рее или же направляется прямо к Исфахану. Но когда он находился на расстоянии одного дня пути от Хамадана, ему сообщили, что “султан в Хамадане ожидает вестей о тебе, соглядатаи следят за тобой из всех засад, он разослал своих разведчиков в разных направлениях и во все стороны”. [Услышав это], он опустил руки и растерялся из-за того, что его план провалился и обнаружились последствия, противоположные тем, к которым стремились стрелы его предположений. Он колебался, не зная, что предпринять: сулит ли успех продвижение вперед или отступление. И он решил тогда посоветоваться со своими спутниками о беде, обрушившейся на него, и спросить их мнения о том, что его постигло. Одни из них советовали возвратиться в Исфахан, другие высказались за то, чтобы спешить в Азербайджан с небольшим числом [людей], оставив имущество в качестве добычи и приманки для захватчиков».

Он же (Рабиб ад-Дин) сказал: «В отличие от всех я посоветовал ему укрепиться в крепости Фарразин[121]. Она находилась близко и была одной из самых известных своей неприступностью крепостей на земле, о которой поэт сказал:

/20

/ Летит орел воздуха вдоль ее стен,на их краях для орла полуденный отдых.

Из горных вершин и строений на них [по неприступности] сравниться могли лишь немногие, и она тогда принадлежала ему (Узбеку)».

В ответ на это Узбек сказал: «Что же помешает султану, если я укреплюсь в крепости, приказать некоторым эмирам Ирака осадить меня? Он окружит ее и будет осаждать до тех пор пока не достигнет своей цели».

Одним словом, сущность их решения сводилась к тому, что он отправил свои драгоценности, сокровищницу и большую часть своего войска с маликом Нусрат ад-Дином Мухаммадом ибн Пиш-Тегином по направлению к Табризу[122], надеясь спастись этом городе и опасаясь тех, кто намеревался его схватить. Он взял с собой надежных людей из числа своих тюрок числом около двухсот всадников и вместе с ними направился в Азербайджан, следуя трудными путями, через непроходимые горы, давая просочиться ни одной вести о себе и заметая следы[123].

А упомянутый вазир направил султану письмо с извинением за свое преступление, смывая с себя грех мятежа и хитро объясняя то, что он совершил, наваждением шайтана.

И вот эмир Дёкчек, силахдар, мукта' Кабуд-Джама[124], одной из областей Мазандарана, ночью напал на его (Узбека) сокровища и на всех его людей в различных убежищах, разбил их застигнутых врасплох, наголову, рассеял их группами по разным дорогам и преследовал их остатки до [самого] Майаниджа[125], а это один из округов Азербайджана, на берегу реки Белой[126]. Малик Нусрат ад-Дин Мухаммад ибн Пиш-Тегин был взят в плен. Сеть плена охватила также большинство тех, кто сопровождал его, собрала больших и малых и великого из их числа сделала ничтожным. Что касается сокровищ, драгоценностей, знамен и оркестра (табул-хана)[127], то они были разграблены и разделены среди добычи. Вазир Рабиб ад-Дин встретился им на дороге /21/ в тот момент, когда была утрачена желанная цель, а имущество и честь стали дозволенными для грабежа и надругательства. Он был в числе пленных доставлен в лагерь султана. И никто не поверил в искренность его письма, и предполагали, что он подделал его в критическую минуту с целью использовать эту уловку для спасения, но было уже поздно.

Пусть тот, кто пристально следит [за событиями], обратит внимание на дальновидность замысла султана. Из отдаленных областей Мавераннахра султан устремился на обоих владык Ирака и получил от них то, чего желал, отомстил им сполна и с лихвой.