Жизнеописание султана Джалал ад-Дина Манкбурны

Некоторые из его слуг направились в сторону счастливой стоянки, и истинная преданность вызвала то, что уже послано кое-что из страстных переживаний, чтобы забвение не утвердилось на полях [послания]. А как же иначе? Ведь добрая дружба — это повиновение врожденным качествам. И Аллах всевышний да продлит его пребывание в этом мире. [Итак], до свидания».

Это образец того, чего достиг этот совершенный. И для достижения желанной цели беспристрастность в [его] восхвалении и прославлении невозможна.

Он проявил себя искусным в науках древних, соединив это с прочими достоинствами. Он посвятил себя их изучению в дни своего пребывания в Хорезме, а оно длилось девятнадцать лет! Его предсказания по звездам редко когда не сбывались. Когда не было известий о султане [Джалал ад-Дине] и о том, что он находится в самой середине Индии, он, бывало, говорил, что султан еще появится, будет царствовать и водворит порядок и что Гийас ад-Дин не будет иметь успеха, так как звезда его не указывает на счастье: она только мерцает, а [впоследствии] погаснет. По этой причине он единственный, отличаясь этим от правителей округов, не провозглашал хутбы с именем Гийас ад-Дина. И через некоторое время случилось то, о чем он говорил, и дело обернулось так, как он предсказывал, но произошло это уже после его гибели. Вышло так, как говорится [в пословице]: ты узнал кое-что малое, а ускользнуло от тебя многое. Он предсказывал, что султан появится и дела его пойдут хорошо, но не знал, что сам погибнет раньше его появления. Он обманулся в надежде и ошибся в рассуждениях.

О успокаивающая меня обещанием, ведь смерть [может прийти] раньше,
и если я умру от жажды, то пусть не падают капли дождя.

Когда Гийас ад-Дин узнал, каково мнение Нусрат ад-Дина о султане [Джалал ад-Дине], что он, в противоположность остальным, равным ему, предпочитает его и склонен к нему, он отрядил против него Тулука ибн Инандж-хана с войском его отца, дал ему в помощь Арслан-хана /129/ и других, из числа тех, кто захватил окраинные земли, и приказал им следовать указаниям Тулука в делах важных и второстепенных и стараться помогать ему в том, что он начал и предпринял.

Когда сообщение об этом дошло до Нусрат ад-Дина, он стал совещаться со своими советниками о том, как устранить беду и отразить грозную опасность. Итогом их раздумий было [решение] направить меня ко двору Гийас ад-Дина с некоторой суммой денег, чтобы отвратить этим распространяющуюся смуту и заткнуть открытые рты.

Я отправился туда неохотно. Через некоторое время, ночью, У границ Ругада[476] я столкнулся с сыном Инандж-хана. Я скрылся под покровом ночи, спасаясь от них, как перепуганный страус, и бежал, как Моисей, [когда его звал бог]. Когда я достиг Джурджана[477], я увидел близ него шатры и узнал, что они принадлежат эмиру Коч-Канди, который прибыл от двора Джалал ад-Дина и направляется в Хорасан, чтобы стать там на'ибом Ур-хана. Мне рассказали о том, что произошло в Рее, о прекращении власти Гийас ад-Дина и установлении власти Джалал ад-Дина. Тогда я отправился к упомянутому (Коч-Канди) и не знал, как мне идти: от радости я чуть было не летел к нему. Я долго беседовал с ним и услышал полное и подробное [сообщение] о состоянии дел. После этого я обдумал положение и понял, что нет смысла возвращаться назад и что отвратить сына Инандж-хана от Насы, в которую он вцепился своими когтями, может только султанский приказ. Я отправился в Астрабад, где находился малик Тадж ад-Дин ал-Хасан, готовившийся следовать ко двору Джалал ад-Дина. Тогда я решил сопровождать его и стал побуждать его торопиться. Но в то время, когда он собирался, на границу его области напал Данишманд-хан, приверженец Гийас ад-Дина, недостойный попирать ногами край султанского ковра. Из-за этого его (Тадж ад-Дина) приготовления расстроились, и необходимость заставила меня вернуться на Бистамскую дорогу. Я возвратился на нее и с опаской направился в Рей, а оттуда поспешно — в Исфахан. А вслед за мной шли известия об осаде Насы и натиске [врагов] на нее и не давали мне успокоиться и [свободно] вздохнуть. И все-таки я задержался в Исфахане на два месяца по необходимости, а не по желанию, так как к султану не было доступа по различным причинам, в том числе /130/ из-за смуты луров в горах и их угроз дорогам, ведущим к султану. <Ведь малик Хазарасп стал враждовать с султаном>[478] из-за того, что наладились отношения и упрочилось согласие между султаном и атабеком Са'дом, а он (Хазарасп) был врагом атабека. А еще причинами [задержки] были снега, завалившие дороги, и гибель многих путников в этих опасных местах. В Исфахане я оставался у Балбана ал-Кудари ас-Сиркана, пока не наступили весенние дни со всей их прелестью и земля не оделась в нарядную одежду.