Жизнеописания трубадуров

– Когда Господь сохранит мне жизнь, вы станете достойным бароном, но я вас поручил дамам.

Хвастливые речи его незамедлительно дошли до ушей графини Беатрисы и всех придворных дам, каковые, быв раздосадованы сей похвальбой, сказали, что речи Пейре Видаля были приятнее оных, и сговорились промеж себя не подавать виду, дабы не дать повода весельчакам и злословцам[251] охаивать их честь. Во всяком случае, он был изгнан из двора графа Беренгиера за то, что столь предерзко злословил дам, но не был покаран пуще, молодости своей ради. После кончины вышереченного графа был при особе Карла I, который стал графом Провансским, а впоследствии коронован на королевство Неаполитанское, на службе коего он и скончался в лето 1285-е.

XLIX. О ПЕЙРЕ ОВЕРНСКОМ [252]

Пейре Овернский, прозванный Древним[253] (согласно Монаху Златоостровскому), был сын клермонского гражданина, человек весьма разумный, пригожий и вежливый, большой грамотей и краснослов и первый, кто запел у себя на родине провансальские стихи[254], и был он славный и великий ценитель сих творений и творцов их и сочинителей. Поэзия его была глубокая и великой степенности. Он удалился в Прованс, где влюбился в Кларетту де Бо, местную дворянку, дочь господ де Берр, которая была прекрасна и добродетельна и во славу коей он сочинил много прекрасных песен, которые сам полагал на музыку и распевал при ней. Имел он от дам такое доверие и уважение, что по окончании песен, исполненных в их присутствии, бывал награждаем поцелуем одной из них, которая была ему всех приятнее. И чаще всего обращался он к госпоже де Берр, яко наипрекраснейшей и наивежественной. Он сочинил песнь во славу всех пиитов своего времени, в подражание которой Монах Монмажурский сочинил свою, совсем противоположную, в последнем двустишии коей он, [Пейре], не забывает сказать, что голос его превосходит все голоса его времени и что, быв влюблен в Провансе, он превзошел в поэзии всех тамошних пиитов[255]. В конце дней своих он посвятил свою старость клермонскому монастырю в Оверни, куда он удалился, как о том написано у Монахов Златоостровского и от Святого Цезария, и скончался примерно в то же время. За несколько лет до смерти он сочинил сирвенту противу сицилийцев об избиении ими французов, державших в Неаполе руку Карла I[256]. Он сочинил несколько духовных кантов, меж коими один Деве Марии, матери Божьей, который начинается:

Царица ангелов, надежда
Всех тех, кто верует в тебя[257]

,

по образцу коего Петрарка сочинил ему подобный.

Он сочинил также трактат, озаглавленный "Договор сердца и оружия", провансальскими стихами, который был весьма прекрасным рассуждением и которого он не завершил, но был закончен и весьма учено продолжен предмет сей Рикардом Аркиером де Ламбеком[258]. Вышереченный Петрарка говорит в своем "Торжестве Любви", что он увидел сего пиита[259] в числе наших провансальских пиитов, в главе четвертой. Монах Монмажурский говорит, что, влюбившись в некую Балассу в Провансе, он не спел потом ничего достойного.

L. ОБ АЛЬБЕРТЕТЕ де СИСТЕРОНЕ [260]

Альбертет де Систерон (некоторые писали де Тараскон) был дворянин из Систерона, пиит-скоморох, весьма чтимый за свою поэзию. Был он человек мягкий и скромный, преданный наукам и в милости у дам, в честь которых он не преставал писать похвальные песни; был влюблен в маркизу де Маласпина[261], которая была одною из наикрасивейших дам в Провансе, сколько бы превосходительных красавиц там не имелось, затмевая славою и вежеством прочих дам своего века, в честь каковой он сложил несколько прекрасных песен. И тот и другая были так взаимно влюблены, что не могли разлучиться, но маркиза тайно послала ему сукна, коней и деньги (ибо то был наипочетнейший дар, каким можно было одарить в те времена достойного человека) с письмом, в котором просила его отправиться на некоторое время от этой любви в изгнание, что он и сделал, а прежде сего, однако, послал ей песню в виде беседы между ним и маркизой, которая начинается:

Сия любовь Вам согревает душу...

А в одной строфе говорится:

Но как свою любовь я обнаружу,
И есть ли у меня над нею власть?
Меня ведь закалила эта страсть
Во горестях, от коих тяжко мужу[262]

.