Жизни и реальности Сальваторе

– Все вы падаете, – она поморщилась и повернулась к загоревшемуся на экране рабочему столу индивидуальной ИИ. От Эн дохнуло тревогой, и это был острый запах, напоминающий запах валидола. – В медпункте был?

– Ага, опять свалиться от тамошних запахов? И вообще я не для того пришёл.

– Для чего? – в голосе Эн, конечно, мелькнуло раздражение.

– Уж не отбирать твою занудную работу…

– Молчал бы.

– Извини, – после паузы произнёс я. – Ты химию любишь, а я…

– А у тебя природные способности. Говори, зачем пришёл, – Эн не оборачивалась, и я уже по-настоящему пожалел, что нагрубил ей.

– Там тебя вызывали. Снова что-то с пищевыми водорослями.

– После этого идиота Индиго у нас всегда «что-то с водорослями». Ты не заметил?

– Вряд ли дело в Индиго. У него же биология на «отлично», помнишь? Проекты у него хорошие. Скорее, дело в том, что мы вышли в зону неизведанного открытого космоса. Флуктуации, странные выбросы, излучение… и всякое такое. Может, пора обследовать экипаж утром и вечером?

– Давай я это обсужу со специалистами? – она раздражённо хлопнула по кнопке. Экран ИИ погас. Вдруг Эн оглянулась на меня как-то робко, даже застенчиво: – А что… действительно зарегистрировали выбросы?

– Было дело. Я сильно не вникал. Ты знаешь, моё дело маленькое: улепетывать вместе с кораблём от эпицентра.

– Я всё равно поставлю вопрос о профессионализме Индиго, – заявила Эн, слезая с высокого стула. Кто-то когда-то сказал, что отсутствие опоры под ступнями при сидении полезно, и никто до сих пор не удосужился это утверждение проверить. Эн взяла меня под руку, и я сморщился на мгновение. – У тебя рука дёрнулась. Где ты так упал?

– В грузовом. С верхнего стеллажа. А потом ещё ящик упал на меня, ну и всякое такое.

Вот знает дед, кого посылать к Эн. Кого другого она отправила бы подальше: «заниматься своим делом», как она это говорит. Со мной же прошла по вившемуся спиралью коридору до питомника и, остановившись в дверях, покачала головой:

– Не будь идиотом хоть ты. Кто сильный и ответственный старший брат?

– Я.

– Ну так будь сильным до конца и иди в медпункт!

Я покивал, – она успокоилась и наконец исчезла в кабинете – но, конечно, не пошёл. Начиналось моё дежурство, а задержка была чревата. У нас с Иккетно и так в последние пару лет натянутейшие отношения, и уж такой повод для скандала, как превышение времени работы пилота, они точно не упустят. А это, в свою очередь, скажется на нашем полёте и нашей миссии.

Нет, я не спорю, за восемьдесят три года в открытом космосе всякое такое бывало. Я сам все эти отчёты видел. Трагичнейшее видео записали в июне тридцатого… до самой смерти эту картину сохраню в памяти: там моя пра-прабабка, вся в кровище и с синяком на пол-лица, докладывала, что сын капитана сошёл с ума и перерезал пол-экипажа, но его самого ликвидировали. Вроде бы это просто слова, и отчёт канцелярный, сухой, а страшнее ужастиков. Особенно тогда, когда начинаешь понимать: как мало условий нужно для гибели человека в несущейся сквозь звёзды рукотворной коробке. Или ещё была трагедия пятьдесят пятого: дети стали рождаться уродами. Даже фотографии к отчёту прикладывали, их я тоже видел. Но разгадка оказалась проста и даже примитивна: чем ближе к центру галактики, тем выше радиационный фон. Увы, к сожалению экипажа, учёные на Земле не предугадали, насколько сильным окажется излучение.

В итоге нас осталось две семьи: Иккетно и Ителлутак.

Давненько на нашем корабле патовых ситуаций не было. Вот от безделья и грызутся, едят поездом – или как это правильно говорится? Космические феномены не в счёт подобных происшествий – в конце концов, для корректировки проложенного компьютером курса и нужны на корабле целых четыре пилота.

Ныне я вызвал лифт и спустился в рубку. Едва я перешагнул порог, как Старр воскликнул:

– Наконец-то!

Он поднялся на ноги, оглянулся на меня, стараясь улыбаться приветливо. Но в эту секунду до меня добралась вонь. В ушах зашумело, фингал заболел, мышцы глаза задёргались. Сощурившись, словно смотрел сквозь дым, я одним прыжком добрался до панели управления кондиционером, нашарил его на стене и включил его на полную мощность.

Стало чуть легче.

– Хочешь сказать, он пахнет? – ошеломлённо спросил Старр. – То есть, ужасно пахнет?

Я искоса глянул на него. Обычный серый комбинезон был украшен какими-то совершенно детскими вышивками, изображавшими звездолёты и планеты, отчего рабочая одежда стала похожей на пижаму. Волосы, лоснившиеся от обилия геля, он тщательно убрал назад. Предположительно – на свидание намылился.

– Иди и убери этот запах, если не хочешь, чтобы твоя барышня сбежала на другой конец корабля. Конечно, если это не Джоанна. Джоанне хоть что, у неё насморк пожизненно…

– Это не Джоанна!

– Ладно уж, храни свои секреты, – я выжал из себя улыбку. Скорее бы этот дятел вышел. И где только вонялово откопал? Неужто сам синтезировал? Корабельная ИИ всякого такого не делает…

Старр не уходил. Он нерешительно поднялся, оглянулся на экраны и перевёл взгляд на меня; потупился.

– У тебя что-то на лице. Сходи в медпункт, а я…