Жизни и реальности Сальваторе

Вскоре бескрайний песок сжался до размеров узенькой тропинки под ногами Мастера; с обеих сторон её теснила густая высокая трава, бесшумно ронявшая на плечи странника жёлтую пыльцу. Мастера закрыла тень; подняв голову, он увидел большую белую птицу.

– Наблюдает, – хмыкнул Матео: он обязан был смотреть за происходящим одновременно на мониторах Иглы и Закройщика, а также за своим, где транслировалась картинка из глаз Мастера. – Осторожный.

– Странно. Я думал, что у него отказали защитные механизмы.

– Как бы этот тио нам сюрприз не преподнёс… – Матео отдалился от микрофона, но Мастер всё равно услышал, как он командует Закройщику: – Введи ещё снотворного, он оказался крепче… ага.

Так, в тени птицы, Мастер дошёл до развилки. Здесь белый спутник с криком взвился вверх и исчез из глаз.

– Именно тогда, когда ты мне был нужен, – укорил пациента Мастер.

– Что? – отозвался Матео.

– Ничего.

Мастер огляделся в поисках направляющих. Около одной из дорог, почти теряясь на фоне высокой травы, стояла высокая, в полтора человеческих роста, зелёная фигура; лицо её было закрыто, а из головы наподобие солнечных лучей торчали длинные перья. Длинное тело покрывали знаки цвета охры; по обе стороны бородатой маски зависли два розовых колибри.

У Мастера сжались кулаки.

– Кетцалькоатль, – сказал Матео.

– Это моё или его?

– Не видно. Мониторы не показывают. Агуха выясняет, – голос Матео был серьёзен. Агухой он называл Иглу. – Нуэстро, не подходи. Дьявол его знает, откуда он: из твоего, из его или…

– …или сам по себе, – закончил Мастер. В наушниках вместо привычного «О боги!» царила тишина. – Время идёт. В конце концов, откуда он ни взялся, он может помочь.

– Нуэстро, мать твою!

Мастер уже шагал к Кетцалькоатлю. Глаза за маской не отпускали его.

Подойдя к богу, мужчина поклонился.

– Пусть процветают твои владения, – сказал Мастер. – А жертвы всегда будут соразмерны.

Маска – впрочем, теперь Мастер видел, что это вовсе не маска, а лицо, – не дрогнула. Колибри продолжали парить у ушей бога, напоминая два крошечных огонька.

– Нуэстро, это он. Сам, – в голосе Матео звучала растерянность. – Может, ну его, а?

– Как здоровье моего учителя? – спросил Мастер, поклонившись ещё раз.

Бог молчал.

Зачем пришёл на стык двух сознаний? О чём думает эта древняя пернатая голова? Был ли он здесь всегда, или пришёл лишь на жатву смерти?

Матео думал ровно о том же.

– Нуэстро, иди от него. Кто знает, зачем пришёл. Живут без материального носителя, и дьявол его знает, что они такое и что у них в головах.

Бог молчал. Мастер ещё раз поклонился ему и сделал шаг в сторону, когда услышал:

– Не ходи.

Тугая петля обвилась вокруг ноги Мастера и дёрнула назад. Он смог сохранить равновесие и обернулся к богу. Кетцалькоатль смотрел прямо на него.

– Почему?

Молчание.

– Если я не пойду, пострадает человек. Я прокладываю сюда, в глубины души, путь, чтобы помочь. Это моя работа. Я не откажусь, если не пойму, почему.

Кетцалькоатль, казалось, удерживал его своим взглядом. Затем так же молча выгнул руку – она казалась совсем бескостной, резиновой – и указал на другую тропу.

Мастер поблагодарил его и зашагал дальше.

– Вот так, тио, да ты уговорил бога! – голос Матео затрещал в ушах. – Зомби буду, если это не значит успех!

Мастер хмыкнул.

– Зомби из тебя не очень-то получился бы.

– Не очень-то и хотелось, – в тон ответил Матео.

Мастер шагал по тропинке.

Долго ничего не происходило; только трава опускала жёлтые венчики, посыпая мастера пыльцой. Вскоре из зелёного моря справа вынырнула птица; издав вопль, она помчалась вперёд, но быстро потеряла высоту и снова пропала в траве.

Мастер увидел деревянное здание – ближайшей аналогией ему был бы сарай без крыши, – и поспешил вовнутрь.

Внутри здание оказалось каменным; стены покрывал мох, а посреди пола тёк ручей. Мастер сделал ещё один шаг – и стены разлетелись, по ширине напомнив мужчине стадион. Из земли, покрывшей пол, появились трава, деревца и кустики. У дальней стены, за ручьём, возникли ступеньки и алтарь. На алтаре лежал безликий пациент; на нависшей над ним стене на корточках сидел Кетцалькоатль. Он изменился – кожа стала белой, – но Мастер безошибочно узнал его. Ветер чуть прикасался к перьям бога, качая их; на нём была жёлтая нагрудная пластина в виде большой раковины, набедренная повязка, а на голове – высокая пятнистая шапка.

Бог смотрел прямо на Мастера.

– Я нашёл его, – произнёс тот, надеясь, что Матео его слышит. – Здесь всё ещё нестабильно. Парень совсем плох. При нём Кетцалькоатль.

– Агуха говорит, что если ещё раз запустит процесс стабилизации, расхерачит все мозги этому тио.

Мастер кивнул:

– Так и думал. Попробую справиться в этих рамках.

Мастер сделал шаг к ручью.

– Камень справа!

Мастер уклонился – снаряд замедлился, почти завис в воздухе, – и перехватил камень в воздухе. С тревогой огляделся в поисках бросавшего. Пациент лежал на алтаре, но…

– Спит?

– Как сурок, – заверил его Матео.