Жизни и судьбы тех, кто ждал…

– Мигом, мигом все сделаю.– Баба Дуня завела своих временных жильцов в дом и позвала деда Кузьмича. – У меня как раз все готово, как чувствовала что вы сегодня ночевать вернетесь. А тут глядишь ты – нашли Гришку то!

Когда все поели, Оксана рассказала пожилой женщине обо всем что узнала от цыганки, та только сокрушенно качала головой и цокала языком.

– Вот ведьма-то! Упаси Бог ее душу, за все ее злодеяния. Там,– Она показала пальцем вверх. – Ей все зачтется. И цыганям этим проклятущим, будь они неладны.

В течении нескольких дней к Григорию стала возвращаться память – родные лица, знакомая обстановка и рассказы жены сделали свое дело. Он перебирал медали, найденные мужиками в завалах дома и вспоминал за что их получил.

Через неделю Гриша пошел к председателю чтобы попросить его написать в город. Ему было неловко стеснять Евдокию.

– Тут такое дело. – Савелий Федорович потер шею. – Не нужна вам помощь.

– Как это не нужна? А как мне дом построить?

– У вас уже есть дом. Потерпи, вечером придет к вам гость, все и узнаешь.

Ничего не понимающий Григорий вернулся домой. А вечером они услышали стук в окно.

– Гриша, Оксана, выходите, – услышали они голос Ивана, отца Аленки. – Поговорить надо.

Когда супруги вышли, Иван Степанович присел на крыльцо, закурил папиросу и сказал:

– Через три дня заселяетесь в наш дом.

– Как же? А вы куда? – Оксана набросилась с вопросами, но Иван Степанович поднял руку, призывая молчать.

– Это моя дочь заставила вас страдать, это моя дочь подожгла ваш дом, лишив вас жилья. Это моя дочь лишила вас нерожденного ребятенка. И посему нами с Марусей было принято решение отдать вам дом, а самим перебраться в соседнее село к ее матери. Та уже старая, все равно за ней присмотр нужен. Вот и мы , считай, с жильем будем.

– Иван Степанович, мы не можем принять от вас такую жертву. Вы же тут столько лет налаживали свой быт, это же ваш дом, вы строили его своими руками когда молоды были!

– Пора мне за грехи своей дочери расплачиваться. Да и нет мне здесь жизни, люди все равно косо смотрят, шепчутся за спиной. Послезавтра по утрене мы уедем, ключи будут у председателя. Дом ваш. Прощайте.

– Прощайте. – У Оксаны навернулись слезы когда она смотрела вслед этому мужчине, который буквально за неделю постарел лет на 15.

Через год она стояла у таблички с надписью

"Стево Сакиев.

род 1875г ум. 16 июля 1945 г."

В руках у Оксаны был букет цветов, она стояла у могилы старого цыгана и вспоминала события, произошедшие с ними год назад. Этот человек был ей никем, но почему-то ее тянуло сюда, как будто бы чувствовала свою вину перед ним.

"Его тело не было похоронено после смерти как положено, не были проведены цыганские ритуалы. Его тело горело в огне вместо моего мужа. Он не знал любви своей жены, я не знаю какой он был муж, но такого явно даже врагу не пожелаешь." – Говорила она бабе Дуня когда та спросила зачем женщина ходит к нему прибираться на могилку.

И вот теперь в годовщину его смерти она с букетом ромашек подошла к кресту. Большой живот беременной женщины помешал наклонится и Оксана осторожно присела на корточки и положила на холмик цветы

" Покойся с миром, дед Стево"

Развернувшись, она пошла в село. Скоро ей рожать, к мужу память вернулась окончательно и, казалось, не было той страшной разлуки. Только две могилы на деревенском кладбище, да место их сгоревшего дома, зарастают травой, напоминая о тех ужасных событиях.

Конец рассказа

****

ЛУКЕРЬЯ

История основана на реальных событиях

Здесь не будет счастливого конца, но здесь будет описана жизнь такой, какой она и была..

Лукерья родилась в далеком 1887 году когда страной управляла царская власть. Родилась в небольшом селе в семье бедных крестьян, бывших крепостных. Отца вскоре не стало, жили они вдвоем с матерью, Галиной Степановной в очень маленькой избёнке. Мать работала тогда в семье зажиточных помещиков Макеевых, убирала за свиньями. Они с Лукерьей еле сводили концы с концами, были, так сказать, "безлошадными".

Галина Степановна вздыхала и просила дочку, когда той исполнилось 16 лет, дать согласие выйти замуж за соседа. Те жили получше, земли в наделе больше было, их можно было отнести к "середнякам".

– Лукерья, Петруша-то опять приходил, тебя спрашивал. Интересовался все – долго али нет ждать твоего ответа? – Мама с надеждой взглянула в глаза дочери.

– Я же сказала – нет!

– А я просила тебя подумать. Дочка, ну смотри как мы бедно живем. Глядишь, с твоим замужеством немного все уладится.

– Мама, я его не люблю.

– Какая глупость эта любовь. Ну вышла я за твоего отца замуж по любви, думала с милым рай в шалаше, хотя сватался ко мне другой. А видишь, как получилось – отец скончался, а я с тобой в этом шалаше доживаю, да еще и в такой непроходимой нищете.

– Мамочка. – Лукерья опустилась на пол рядом с мамой и положила голову к ней на колени. – Скоро у нас все изменится, мы станем жить лучше.

– Все-таки, решила, радость то какая!

– Решила, но Петр тут не при чем. Я выйду замуж за Ивана.

– Какого такого Ивана?

– Макеева…