Жизни Кристофера Чанта (ЛП)

Кристофер взял себя в руки. Он не сомневался, что Зал увешан подслушивающими чарами – возможно, они были на каждой картине в золотой раме. «Я должен сообщить полиции, что здесь Последняя Гувернантка», – подумал он. Но если Последняя Гувернантка живет с мамой, это навлечет неприятности и на маму. И он знал, что если сдаст Последнюю Гувернантку, она расскажет про него, и все труды Такроя будут напрасны.

– Как вы попали сюда? – спросил он. – Территория окружена чарами.

– Твоя мама выплакала все глаза возле сторожевых ворот, – сообщила Последняя Гувернантка и обвела комнату многозначительным жестом, намекая Кристоферу сделать что-нибудь с подслушивающими чарами.

Кристофер предпочел бы притвориться, будто не понял намека, но не посмел злить Последнюю Гувернантку. Заглушающие чары принадлежали к уровню кудесника и были достаточно простыми. Сердито моргнув, Кристофер вызвал их и как всегда перестарался. Ему показалось, что он оглох. Затем он увидел, как мама с озадаченным выражением постукивает себя по уху, а Последняя Гувернантка трясет головой, пытаясь прочистить уши. Он торопливо вычистил чары в середине, чтобы они могли слышать друг друга.

– Дорогой, – со слезами в голосе произнесла мама, – мы пришли вырвать тебя отсюда. Снаружи ждет кэб с вокзала, и ты вернешься жить со мной в Кенсингтон. Твой дядя желает мне счастья. Он говорит, что знает: без тебя я не могу быть счастливой. Конечно, он прав.

Кристофер сердито подумал, что еще этим утром прыгал бы от счастья, услышав такое от мамы. Но теперь он знал: это только еще один способ сделать напрасными старания Такроя. И очередная интрига дяди Тенни, конечно. «Дяди Тени!» – подумал он. Он посмотрел на маму, и мама умоляюще посмотрела в ответ. Он видел, что она имела в виду именно то, что сказала, хотя дядя Тенни полностью контролировал ее. Кристофер не мог ее винить. В конце концов, он тоже позволил дяде Тенни очаровать его – когда тот все эти месяцы назад бросил ему шестипенсовик.

Кристофер посмотрел на Последнюю Гувернантку.

– Твоя мама теперь хорошо обеспечена, – сообщила она обычным спокойным уравновешенным тоном. – Твой дядя уже восстановил почти половину ее состояния.

«Почти половину! – подумал Кристофер. – А что тогда он сделал с остальными деньгами, которые я заработал ему задаром? Он уже несколько раз должен был стать миллионером!»

– А если ты поможешь, – продолжила Последняя Гувернантка, – как помогал всегда, мы сможем быстро восстановить остальную часть денег твоей мамы.

«Как помогал всегда!» – подумал Кристофер. Он вспомнил, как постепенно Последняя Гувернантка обрабатывала его – сначала, чтобы разузнать о Везделках, а потом, чтобы заставить его делать именно то, что хотел дядя Тенни. Он не мог ей этого простить, хотя она была преданна дяде Тенни еще больше, чем мама. И на этой мысли он снова посмотрел на маму. Может, мама и правда любила Кристофера, но она бросила его на нянек и гувернанток, и снова бросит на Последнюю Гувернантку, как только они окажутся в Кенсингтоне.

– Мы полагаемся на тебя, дорогой, – сказала мама. – Почему у тебя такой отсутствующий вид? Тебе надо лишь выбраться из окна и спрятаться в кэбе. И мы уедем так, что никто не узнает.

«Понятно», – подумал Кристофер. Дядя Тенни узнал, что Такроя схватили. И теперь он хотел, чтобы Кристофер продолжал заниматься контрабандой. Он послал маму, чтобы привести Кристофера, а Последнюю Гувернантку – чтобы убедиться, что они сделают, как хочет дядя Тенни. Возможно, он боялся, что Такрой выдаст Кристофера. Что ж, если Такрой смог лгать, сможет и Кристофер.

– Мне очень хотелось бы, – ответил он грустным нерешительным тоном, хотя внутри вдруг почувствовал себя столь же спокойным и уравновешенным, как Последняя Гувернантка. – Я с радостью бы убрался отсюда… но я не могу. Когда меня в Восьмой серии сжег дракон, это была моя предпоследняя жизнь. Габриэль де Витт так разозлился, что забрал мои жизни и спрятал их. Если я выйду за пределы Замка, я умру.

Мама залилась слезами:

– Мерзкий старик! Как это неудобно для всех!

– Думаю, – встав, произнесла Последняя Гувернантка, – в таком случае нас здесь больше ничто не держит.

– Вы правы, дорогая, – всхлипнула мама. Она вытерла глаза и подарила Кристоферу благоухающий поцелуй. – Как ужасно, когда твои собственные жизни тебе не принадлежат! Возможно, твой дядя сможет что-нибудь придумать.

Кристофер смотрел им вслед, пока они торопливо уходили, громко зашуршав юбками по ковру, как только оказались за пределами заглушающих чар. Удрученным взмахом он снял чары. Он знал, что они обе собой представляют, и всё равно испытывал боль и разочарование, наблюдая в окно, как они забираются в кэб, который ждал на дороге под кедрами. Из всех, кого он знал, только Такрой не пытался использовать его. И Такрой был преступником и мошенником.