Жизни

Он не мог упрекнуть себя ни за одно слово, сказанное Кристине, он чувствовал освобождение от неопределенности последнего времени, он возвратился к нормальному состоянию внутреннего спокойствия, которое он совершенно потерял в последнее время. Так осторожность, охраняемая страхом, оберегала его от непонятных и запутанных ситуаций.

«И почему, я так спокоен? – задавал себе вопрос Андрей Степанович и сам себе отвечал: – Я такой, какой есть и не могу изображать, чего уже нет». Он вспоминал, с какой радостью он раньше ездил в Германию, предвкушая отношения с Кристиной, как что-то очень для него привлекательное, что дает новые эмоции и приносит новые впечатления, но постепенно он успокаивался, чувствуя себя уставшим и каким-то опустошенным.

Он не сразу признался себе, что уже не так его возбуждает все, что у них с Кристиной происходило в моменты близости. Он чувствовал, что им чего-то не хватает, и тогда ему казалось, что Кристина холодна и он тоже.

Это был знак того, что отношения идут на спад. Так, от раза к разу, уходило его чувство, и он этому подчинился.

Он обманывал Кристину, предлагая ей быть вместе, провоцируя ее необдуманное поведение. Он мстил ей за все. За ее фальшь, за ложь мужу, с которым она жила, за нелюбовь к нему, с кем она мужу изменяла.

Он вспоминал сейчас все их разговоры. Он не чувствовал, что она его понимала. Иначе бы, она его остановила, в его нереальных предложениях оставить мужа и быть с ним.

Кристина почувствовала, что в какой-то момент он не был искренним, когда говорил то, что может прийти в голову любому мужчине в такой ситуации. Она не поняла тогда, что он самому себе не верил.

Он пытался произвести впечатление человека решительного, каким никогда не был. Он играл роль того мужчины, которого могла бы полюбить такая женщина, как Кристина. Он говорил слова, которые в этой конкретной ситуации не скажет ни один здравомыслящий человек.

Именно сейчас, когда все было позади, Андрей Степанович понимал, что он говорил не от своего имени, а от имени того человека, с которым общалась Кристина. Все это время она не подозревала, что рядом с ней совершенно другой человек, которым она не смогла бы заинтересоваться, если бы знала какой он на самом деле. Она поймалась на словесную форму выражения чувств, и не понимала сути того, что между ними было. Это была дружба с оттенком симпатии, это было увлеченье, которое обоих развлекало. Он с такой уверенностью говорил Кристине о чувствах, к которым был готов, но они не случились. Все это была ложь – от этого и «уверенность» при расставании.

«Кто это может знать? – рассуждал сам с собой Андрей Степанович. – Я был непонятен ей, не мог с ней многое обсуждать, натыкался на стену, как это со мной уже бывало , когда я влюблялся, но не был понятен женщинам достойным».

И только наедине с самим собой Андрей Степанович чувствовал себя уверенно и спокойно. У него не возникало потребности быть с женщинами постоянно – от этого его эпизодические увлеченья, которые только вносили разнообразие в его жизнь. Женщины, ему встречавшиеся, не могли успокоить его мятущуюся душу. Они не могли вдохнуть в нее новую жизнь – все было временно.

И его собственные ЖИЗНИ были сильнее этих новых впечатлений, они изгоняли эти спонтанно возникающие новые ЖИЗНИ-ВЛЮБЛЕННОСТИ, оставаясь всегда с Андреем Степановичем, поддерживая его всегда в состоянии покоя и равновесия. Одиночество и Эгоизм хорошо уживались с его ЖИЗНЯМИ – впечатлениями, ЖИЗНЯМИ – ощущениями, ЖИЗНЯМИ – воспоминаниями – это была душа Андрея Степановича, понять которую по-настоящему никто не мог, и только мама жила в нем, всегда помогая, направляя, понимая всю сложность и запутанность его натуры. Но это было так давно, и, странно, так явственно сейчас чувствовалось. Это осталось с Андреем Степановичем, осталось в нем, стало частью его сложно живущей души

Глава 7

Так закончилось очередное путешествие ЖИЗНЕЙ Андрея Степановича в романтические области, где он нашел для себя и удовольствие, и радости, и разочарование.

И только, возвращаясь к своим занятиям, он, наконец, обретал успокоение и ясность того, что для него важно в жизни – это его наука и близкие ему люди, которых было немного, но которыми он дорожил больше всего на свете.

Он позвонил Наташе, и когда сказал, что завтра приезжает, почувствовал по ее голосу, что это застало ее врасплох, но отступать было некуда. Он так захотел к себе, в свою привычную обстановку, что Наташино настроение не могло изменить его планов.

Но все-таки он стал думать, как им организовать совместную жизнь, догадываясь, что у нее роман, но с кем и что там происходит, он не мог знать.

«Лучше всего ей снять квартиру, но хорошо бы Наташа все-таки осталась у меня» – думал он, ни разу не вспомнив о Лилечке, считая Наташу «своей» и, что именно он должен о ней заботиться.

Эти его мысли шли из глубины сердца. Единственной к кому он испытывал нежные чувства, очищенные от всего наносного и постороннего, чувства искренние и для него такие дорогие – это была Наташа.