Жизнью смерть поправ

Сегодня она тоже ждала его. Ждала, чтобы принес он успокоение. Она ежилась от сырости, поднимавшейся из оврага, и от тоски, сдавившей сердце. И было от чего. Она собралась было постирать, засучила уже рукава гимнастерки, но прежде чем налить в корыто воды, прошла в командирскую землянку спросить, не нужно ли что Хохлачеву, Мушникову, который стал начальником штаба отряда, и Жилягину, начальнику разведки. Только трое пограничников осталось от их заставы в отряде, и Мария их особенно опекала. Приходила обычно и, не слушая протестов, собирала все, что требовало стирки. Собиралась сделать это и сейчас, но на пороге землянки остановилась изумленная: в землянке сидел Эрземберг и что-то рассказывал. Увидев Марию, вскочил и кинулся на нее. Вот его руки взметнулись, чтобы обрушиться на ее голову, но в этот миг Хохлачев и Жилягин повисли на его руках, заломили их за спину, и Эрземберг больше не сопротивлялся. Проговорил спокойно, мирным голосом:

– Верно говорят: никогда не жалей врага…

– Не меня ты, фашист проклятый, пожалел, а себя! Трус ты! – гневно бросила ему Мария.

– В Риге знают, что в шайке народных мстителей, как вы себя называете, комиссар – женщина. Не думал я, что это та, которую я не добил. Что же, комиссар, приказывай в расход. Но знай: нет детей твоих. Убить я их приказал!

Мария выбежала из землянки и побежала к оврагу, и теперь терпеливо ждала Хохлачева. Туман приближался к ней, окутывал ее, как и деревья, лохматыми хлопьями. Сырыми, холодными.

Глухо, словно хлопнула детская хлопушка, прозвучал у болота выстрел. Мария вздрогнула и, подняв голову, прислушалась. Тихо. Она вновь опустила голову, подперев подбородок ладонями. Не слышала, как подошел Хохлачев.

– Не замерзла, Мария? – не дожидаясь ответа, накинул ей на плечи телогрейку и сел рядом. Вздохнул облегченно, словно сбросил с себя непомерный груз. – Все. Нет предателя. Засосало болото. В отряд хотел проникнуть. Говорит: молва, мол, идет, что беспокойства много делаем немцам. И то верно, сколько эшелонов да машин до фронта не дошло. А предателей сколько покарали? Мы для фашистов, как бельмо на глазу. Теперь от них всего жди. С агентом провалились. Батальоны карателей пошлют. Но мы готовы к этому. А насчет детей, это он мог со злости.

– Нет, Денис Тимофеевич… Он же в село возвратился, а дети там. Убийца он! Изверг!

– Был. А вам, Мария Петровна, отвлечься надо. Помните, говорили мы о гарнизоне фашистов и полицаев, что слишком осмелели они, в лес довольно глубоко заходят. Сегодня ликвидировать решили, а то, глядишь, нашу базу обнаружат. Опередить хотим. Чтобы лес пугал их. Предлагаю вместе идти. Как, принимается?

– Да, – согласилась она. – Бить фашистов, бить! Без пощады!

Собралась Мария, как обычно, быстро. Надела легкую телогрейку, немецкие трофейные галифе и яловые сапоги, перекинула вещмешок с боеприпасами и продуктами за плечи, взяла автомат и вышла на полянку к командирской землянке, где уже толпилось человек тридцать партизан. Начальник штаба Мушников был среди них.

– С нами, значит, решили, Мария Петровна? – спросил он, хотя этот вопрос можно было бы и не задавать.

– Да, Петенька, с вами.

– Горячо придется.

– Неужели пограничник нашей заставы Петр Мушников все еще не верит в мои силы?

– Как не верю? Только спешно пойдем. Да и обратно марш-бросок с крюком большим, чтобы следы запутать.

– Не стоит, Петя, из пустого в порожнее переливать. Лишний автомат в бою не помешает.

– Верно говорит Мария Петровна, – поддержал ее вышедший из землянки Хохлачев, потом осмотрел всех собравшихся на операцию партизан, но не удовлетворился внешним осмотром, а приказал: – Попрыгаем. Выше, выше! Еще, еще! – И сделал заключение: – Ладно все. Можно в путь.

Пошел по тропе на первый взгляд неторопливым, но спорым шагом, каким обычно ходят мужики и пограничники, не оглядываясь, зная, что отряд вытянется, как обычно, в цепочку и, пройдя через болото по перешейку, соберется поплотней и заскользит бесшумно между деревьев вслед за высланными вперед дозорными.

Ничто не нарушило намеченного плана. За ночь, сделав всего один короткий привал, партизаны подошли к селу и остановились на дневку, укрывшись в глухой балке. Только Петр Мушников, замаскировавшись на опушке, весь день наблюдал за немцами и полицаями. Вернувшись вечером, доложил:

– Все в порядке. Часовые на прежних местах. Снимать будем, как договорились: вы, товарищ капитан, того что у склада, я – у школы. Сигнал атаки – взрыв гранаты.

– Вот и ладно, – одобрил Хохлачев. – С собой возьму…

– Денис Тимофеевич, я пойду, – твердо сказала Мария. – Вот этой гранатой – в окно.

– Хорошо… Только внесем поправку. Ты, Петр, к складу. К школе – я с Марией Петровной.

Еще раз напомнив задачу основной группе партизан, Хохлачев скомандовал:

– Пошли.