Жизнью смерть поправ

– А я и не вопрошаю тебя. Ты – сошка. Я к начальнику иду. Посторонись!

– Не рыпайся, а то загремишь за своим хахалем. Тебе в могилу пора, а ты людям покоя не даешь!

Нет, не пощечину нежной женской рукой схлопотал дежурный в ответ, а крепкую, сродни мужской, оплеуху.

– Это тебе за хахаля! – еще одна затрещина следом. – А это за могилу! Посторонись, а то так лягну, что враз в больницу увезут мужской причиндал восстанавливать. Мироедам продался, рабом их стал, а корчишь из себя пупа земного. Посторонись, архаровец!

Оттолкнув оторопевшего дежурного, пошагала по коридору к знакомой уже двери, но спереди и сзади в коридор выскакивали сотрудники.

– Ну что? Все на одну беспомощную бабу? Не одолею. Застегивайте наручники, если совсем совесть потеряли!

Застегнули, отводя глаза в сторону и смущаясь. Затем в машину – и в следственный изолятор. Вот начальник и приказал руководительнице женского отделения подержать ее в своем кабинете. Как долго? Время покажет.

Только положил начальник трубку и собрался попросить ветерана продолжить рассказ, как новый звонок помешал ему это сделать. С минуту слушал, потом, оставив ее на столе, открыл сейф и достал блокнот. Полистав, ответил в трубку:

– Подследственный Сохнин. – Послушал еще немного и закончил разговор вздохом облегчения.

И следователь, и особенно Илья Петрович с нетерпением ждали информацию от начальника, но тот набрал номер и повелел:

– Лично приведите ко мне арестованную. – И к гостям: – В пище обнаружен сильнодействующий яд, вызывающий инфаркт миокарда. Мне велено передать вам, – кивок следователю, – что можно начинать расследование. Принято решение о задержании начальника райотдела милиции и других, кто подозревается в криминальных деяниях. Пока – восемь человек. Начнем с того, кто развозил пищу по камерам?

– Да. Именно с него и начнем, – согласился следователь.

– Пойду, приведу.

– А что, больше некому?

– Есть. Но потом поймете…

С ухмылкой посмотрел приконвоированный подследственный на ветерана:

– Жив, значит?

– А почему вы считаете, что он не должен быть живым? – спросил следователь.

– А вы кто?

– Я – следователь. Из Москвы.

Подследственный даже присвистнул. Затем, явно скрывая свою тревогу, картинно поклонился:

– Извиняйте, гражданин начальник, если что не так…

– Не ерничай. Ты влип основательно. Соучастие в покушении на убийство. К твоим статьям – весомый добавок. За двадцатку перевалит, а то и пожизненный.

– Я чо?! Вез, что повариха наклала.

– Не крутись, как уж на сковороде. Или – как на духу, или на пару дней, чтоб не до смерти, в палату номер три. Потом потолкуем. Надеюсь, прочистятся у тебя мозги.

– Пиши, начальник, с повинной…

– Но не сам же ты появился здесь…

– Как желаешь, начальник: или с повинной, или гроб-могила. Хоть сейчас в ту самую палату, какую сулишь. Там, учти, начальник, честные воры.

– Хорошо, – прервал пререкания следователь. – Принимаю – с повинной. Вот микрофон, затвердим это устным заявлением, затем и письменным.

Когда формальности были соблюдены, подследственный признался:

– Везу баланду в бачке, меня Злыдень остановил, поставил миску и приказал именно ее сунуть в окошечко вот ему, опасному преступнику. За что, спрашиваю, а мне в ответ по морде. И угроза: разинешь рот где не следует – чиф темный.

– Ты фамилию назови, – попросил следователь.

– Откуда мне знать? Вон начальник знает.

– Тогда очной ставки не избежать.

– Очная – это хорошо. Давно упечь его нужно, чистоплюя ядовитого. Поизгаляются над ним воры честные. Куда не сошлете, малява за ним следом пойдет. А я, гражданин следователь, с великим удовольствием в зенки его злющие погляжу, как забегают они от страха. Зовите.

Начальник следственного изолятора снял трубку и позвал дежурившего майора.

– Зайди на минутку.

Сам же – к двери. И только майор ступил через порог, он ловко, расстегнув висевшую у него сбоку кобуру, вынул пистолет, обезоружив на всякий случай. Затем спросил подследственного:

– Подтверждаете, что именно майор Подворов поставил миску с едой и приказал подать именно ее ветерану?

– Подтверждаю. Подтверждаю и то, что все арестанты его именуют Злыднем. Еще – Клещом. Еще – Скорпионом…

Когда конвоир увел Сохнина из кабинета начальника, тот спросил майора:

– Как поведешь себя со следователем из Москвы? Вилять станешь или содействовать?

– Не погуляем, понял… На мормышку поймали?

– Как будет угодно. Вы все давно на крючке, но факты были не весомые. Теперь «двигатель пошел в разнос». Но я жду ответа на мой прямой вопрос.

– Что взамен?

– Суд отдельным производством. И сохранность жизни. Тебя, как знающего много, уберут моментально. А сделать это легко: зэки тебя ненавидят. Станешь откровенен, жизнь гарантирована.

– Задавайте вопросы, – обратился «оборотень» к следователю.

– От кого получено распоряжение отравить ветерана? И еще… Кто доставил яд?

– Начальник отделения лично приказал сразу же, как узнал, что преступник в одиночной камере. Яд привез его первый зам. Он же проинструктировал, как провернуть дельце.

– Пока – достаточно. – И начальнику: – В одиночную камеру под надежной охраной. Беречь как зеницу ока!