Жизнью смерть поправ

– Вас, Илья Петрович, вместе с вашей женой должны были пригласить в Москву, но руководитель местного управления заупрямился. Ветеран, говорит, отец одной из наших застав, нам и торжество проводить.

Из этой не совсем ловкой фразы ничего понять было нельзя. Илья Петрович, хмыкнув, спросил:

– А нельзя ли без загадок?

– Можно. В одиннадцать ноль-ноль все станет ясней ясного.

– Пояснили, называется…

– Таково решение устроителей встречи с вами, – пожал плечами генерал. – Не смею нарушать установку.

Все стало ясно еще за кулисами, когда они подходили к выходу на сцену: до их слуха донеслось:

– Встречайте ветерана пограничных войск, полного кавалера орденов Славы!..

Зал встретил их овацией, стоя. Наконец Илья Петрович взмолился:

– Я же не артист всенародный. Я – простой солдат.

Руководитель Управления поднял руку, и аплодисменты затихли. Но совсем на малое время. Как только уполномоченный из Москвы сообщил, что ходатайство о восстановлении справедливости поддержано, зал взорвался аплодисментами, и они не утихали даже после того, как орден был вручен и к микрофону на трибуне подошел Илья Петрович.

– Будет вам! Пощадите ладошки, – с поклоном попросил он, чем вызвал веселый восторг и еще более сильную овацию.

Что делать? Смиренно стоять и ждать. Нахлопаются досыта, успокоятся. Когда же офицеры и местные гости начали понимать, что ветерану не очень пристойно долго ждать тишины, чтобы поделиться с ними радостью и рассказать о подвигах, за какие он удостоен столь почетных наград, Илья Петрович, вздохнув, признался:

– Честно говоря, большую часть боевого времени я был разведчиком в пехоте-матушке. До Берлина дошел. Штурмовать только его не пришлось – ранили при захвате плацдарма на Шпрее. Госпиталь. Вот там меня сосватали в пограничные войска. Так из помощника командира разведвзвода я стал младшим наряда на пограничной заставе. Но через пару месяцев бывалые пограничники приняли меня в свои ряды. О службе до увольнения моего возраста много воды утекло, много товарищей пришлось хоронить, много славных дел делалось, но я собираюсь рассказать только о том, за что мне сегодня вручили орден. Да и то не сразу.

Хочу обратить внимание присутствующих здесь ответственных товарищей не только от пограничных войск (у меня не поворачивается язык сказать пограничной службы, ибо охрана границы не может осуществляться чиновниками, только ратниками!), но и представителей региональной власти. Речь не только обо мне, чуть не погибшем от рук криминала, но и о почти всех ветеранах. Очень уж много колдобин на ветеранских тропах. Мне лично пришлось соприкоснуться с одним очень распространенном сегодня среди тех, кто на местах решает наши судьбы, мнением. То, что я дважды ранен, а значит – инвалид войны, ясно из моего послужного списка. А чиновнику этого мало: дай справку. Спасибо Минюсту: отладил проблему справок из бывших республик. Прислали мне нужную справку, а дама, коей позарез понадобилась совсем никчемная бумага, вдруг заявляет, что принять ее не может, ибо в ней нет даты и года рождения. Я ей говорю: «Минюст, видимо, знает, как оформляются справки», – она в ответ: «А что Минюст? Он знает законы, но не их правоприменение». Ловкое слово придумано чиновниками не ради забавы. И стена эта – не по силам ветерану, штурмовавшему рейхстаг. Вот я и предлагаю: создать, к примеру, в пограничных войсках специальные отделения при отделах кадров или при пенсионных отделах. Цель? Вести, как сейчас говорят, мониторинг исполнения законов о ветеранах на местах. Чтобы ни один ветеран не остался без внимания! И еще хотелось бы предложить: почин отцовства стоило бы всячески поощрять… А сейчас, если не возражаете, я начну рассказ о той стычке с бандбоевкой.

Не оправдал он ожидание зала: все надеялись услышать захватывающий пересказ события, но ветеран отделался скромным сообщением:

– Так получилось, что мне пришлось одному вступить в схватку с крупной бандбоевкой. Если бы я дожидался, когда по моим следам прибудет застава, плененные молодые учительницы и медсестра подверглись бы насилию, а потом были б убиты. Четверых бандеровцев, поочередно, я отправил к праотцам, пострелял бы еще, если б они не исполнили мое требование отпустить пленниц… И очень хочется рассказать о героизме моих товарищей…

Тут Илью Петровича словно подменили – он красочно рисовал действия пограничников в частых боестолкновениях с бандбоевками, явно не боясь приукраса, часто его рассказ прерывался аплодисментами. Закончил же ветеран несколько странным вопросом: