Жнец

Ночью она полностью стянула одеяло на свою сторону, оставив его наполовину на холоде, наполовину в уютном тепле. Он просто пододвинулся к ее стороне кровати в бессознательном ответе. Между теплом его тела и ее покорёнными одеялами она была подрумянена.

Радостно вздохнув, не имея представления о времени за темными занавесками, закрывающими

свет, Морана прижалась к нему глубже, этот

мускусный мужской аромат его плоти обволакивал ее, словно еще один слой комфорта.

Его рука внезапно дернулась, заставив ее понять, что это было причиной его пробуждения. Его дыхание изменилось, стало тяжелее, его рука слегка сжала ее ребра. Морана запрокинула шею назад, пытаясь разглядеть его лицо, но смогла разглядеть только силуэт в темноте. Его пальцы сжались на ее плоти, его дыхание стало короче. Морана распознала эти признаки, испытав их на себе в течении многих ночей, но никогда не видела, чтобы кто-то проходил через кошмар.

Ей было интересно, что показало ему его

подсознание. Она знала, что с той жестокой жизнью, которую он вел, большую часть которой она даже не понимала, не стоило этому удивляться.

Сглотнув, ее сердце сжалось, желая успокоить его остро, Морана медленно положила руку ему на предплечье, чувствуя, как мышцы непроизвольно сгибаются под ее прикосновением. Не зная, что делать, она подчинилась к своей интуиции. Подтянув голову, она прижалась губами к его сердцу, чувствуя шрамы под своим ртом, и нежно поцеловала его, поглаживая его руку. В его груди раздался тихий шум. Его тело

дернулось.

— Шшш, — прошептала Морана, нежно целуя его грудь, снова и снова поглаживая его руку. — Все хорошо. Ты в безопасности. Все хорошо.

Его тело напряглось, бицепс рядом с ее

грудями плотно сжался, когда его шея двинулась.

Морана похлопала его по руке, уткнулась носом в его шею и постоянно бормотала те же слова на его коже.

Где-то в доме тикали часы. Ее сердце устойчиво билось, тук тук тук, вместе с ним. Прошло несколько минут. И постепенно, в конце концов, она почувствовала, как его напряженные мускулы расслабляются, а его ребра ослабляются. Морана снова заговорила рядом с его сердцем:

— Ты в безопасности. Все хорошо.

— В следующий раз встань с кровати, —

прошептал его скрипучий голос ей в волосы.

Не ожидая, что он проснется, Морана

попыталась откинуть лицо назад, но его рука, которая была вокруг ее туловища, поднялась к ее затылку и удержала ее именно там, где она была. Она устроилась.

— Этого не будет.

— Я могу стать опасным, — сообщил он ей, как будто эта мысль никогда не приходила ей в голову. Она не была идиоткой. Морана закатила глаза, но промолчала. — Я серьезно, — его мрачный тон не терпел возражений. — Я могу серьезно навредить тебе, и могу не знать об этом.

Она пожала плечами.

— Я рискну.

Раздраженный звук вырвался из его горла, и

Морана запрокинула голову, прижав руку к его голове, ощущение его волос между ее пальцами усилилось в темноте.

— Прошлой ночью в темноте, ты дал мне обещание, — тихо пробормотала она, зная, что он полностью сосредоточен на ней. — А сейчас даю тебя его я.

Проведя большим пальцем по линии его

подбородка, чувствуя, как царапает щетина скользящая по ней, она поклялась, повторяя его собственные слова.

— Больше никогда. Ты больше никогда не

будешь один. Каким бы ужасным ни был кошмар, я буду здесь.

Вес слов отдавался эхом в молчании между

ними в течение долгих минут. Его дыхание не изменилось, но его пальцы слегка согнулись на ее затылке. Она знала, что это значило для него. Она могла представить себе все эмоции, бурлящие в нем, включая самую опасную, надежду. Смеет ли он надеяться, что она имела в виду именно это?Смеет ли он надеяться после всего, через что он

прошел, на что он еще мог надеяться? Она могла вообразить, потому что это были именно те мысли, о которых она могла подумать. И они были похожи, она и он. Две стороны одной монеты, два конца одной нитки. Она знала, что для нее значит дать этот обет. Не было оглядки; они были в этом надолго.

— Нарушь это обещание, — сказал он мягким, как лезвие ножа, голосом, — И я нарушу своё.

— Которое из них? — спросила Морана, ее сердце забилось быстрее, когда сквозь него просочилось понимание того, что он приближается.

Он приподнял ее голову, выгнув ее шею назад, его нос коснулся ее.

— Чтобы не уничтожить тебя.

Его губы были прямо напротив ее, почти там, но не совсем. Ее лицо напряглось, пытаясь преодолеть разрыв, но его рука удерживалась в ее волосах. Она улыбнулась, зная, что он чувствует это между ними.

— Уничтожь меня.

Плотина прорвалась. Его губы врезались в ее, в красивейшем столкновении, выбив дыхание из ее легких. Все, что было прошлой ночью, нахлынуло на нее, ее страх, ее близкий звонок, ее облегчение от того, что она жива. Она чувствовала все это по тому, как он ее целовал. Это было ощущение уверенности и обещания возмездия, смешанное между его и ее губами.

Ее руки обвились вокруг его шеи, притягивая его глубже, когда он полностью перевернул ее на спину, его гораздо более крупная форма накрыла ее, когда он перенес свой вес на руки. Их языки переплелись, его вкус проник во все ее чувства.