Жнец

Морана пошевелилась, издав нежный звук недовольства, а потом удобнее устроилась в изгибе его шеи, овевая кожу теплым дыханием. Тристан улыбнулся и проверил сообщение.

Все на месте.

Удовлетворение, которое он никогда не рассчитывал обрести, окутало его, словно уютное одеяло, согревая изнутри. Поцеловав Морану в лоб, он высвободился из ее объятий и встал.

– Ты куда? – невнятно пробормотала она в подушку.

Черт, а она милая по утрам.

– У меня для тебя сюрприз.

Он увидел, как любопытство взяло над ней верх, и Морана открыла один глаз, а потом застонала:

– Лучше бы это был не секс, а не то я тебя убью, Тристан. Приблизишься к моей киске в ближайшую неделю, и я тебе прикончу.

Его губы невольно дрогнули.

– Не слышал, чтобы ты жаловалась прошлой ночью.

– Жаловалась, – возразила она, приподнимаясь. Свет упал на ее шею, и он увидел следы, покрывавшие ее кожу.

Его захлестнуло удовольствие. Ему это нравилось. Очень нравилось.

Покачав головой, Тристан поднял жалюзи, и спальню пентхауса залил солнечный свет.

Морана прищурилась и со стоном опустила голову обратно на подушку.

– Я не могу пошевелиться. Все болит.

Тристан наклонился, подхватил ее на руки вместе с простынями и отнес в просторную ванную. Поставив ее на ноги, сладко поцеловал припухшие губы, отчасти ожидая, что она откусит ему язык, если он углубит поцелуй. Он сомневался, что она представляла, как сильно изумляла его, и это чувство было не знакомо ему до встречи с ней.

Ощущая небывалую легкость в груди, он набрал ванну, понимая, что перестарался прошлой ночью. Впрочем, у него имелась веская причина.

Насыпав немного соли для ванн, стоявшей на полке, он снова чмокнул Морану и посмотрел в ее довольные томные глаза.

– Найди меня, когда закончишь, – пробормотал он ей в губы и оставил ее спокойно расслабляться.

Сняв грязное белье, Тристан застелил постель, напевая какую-то мелодию, а едва осознав это, тут же замер.

Так вот каково испытывать счастье?

Покачав головой, он пошел в гостевую спальню, где принял душ и побрился, готовясь к новому дню. Следуя установившемуся распорядку, он отправился делать завтрак, пока Морана собиралась. Мало кто знал, как сильно он любил готовить. Ему удавалось находить какое-то особое удовольствие в создании вкусных блюд из простых сырых продуктов.

Но угощать Морану? Это напоминало райское наслаждение, которого он жаждал. Ему нравилось читать ее реакцию по лицу. С самого начала он готовил для нее и прекрасно знал, как ей пришлась по вкусу его еда. Тристана всегда возбуждало, когда он видел, как у нее закрываются глаза и перехватывает дыхание, едва она откусывает первый кусочек. Но еще сильнее была радость от связи с ней, от понимания, что он своими действиями дарит ей радость. Он так желал этого.

Взбивая несколько яиц, Тристан размышлял о том, как все теперь изменится. Вчера вечером состоялась вечеринка, на которой официально объявили, что они с Мораной займутся делами мафии в Шэдоу-Порте. После смерти обоих лидеров на прошлой неделе обстановка была, мягко говоря, неспокойная.

По итогам обсуждения решилось, что Данте возьмет на себя дела в Тенебре, а Тристану предстоит заниматься Шэдоу-Портом. Это станет началом нового Альянса, новой эпохой для двух братьев. На самом деле лучше и не придумаешь. Тристану никогда не нравилась Тенебра, этот город был полон воспоминаний о том, что он предпочел бы забыть. И Моране нравился этот пентхаус в Шэдоу-Порте, да и вообще сам город. Особенно ей нравилось, что там находился его мотоцикл, в чем она призналась после того, как он взял ее покататься несколько дней назад.

Здание уже принадлежало Тристану, но теперь из него сделают штаб-квартиру мафии этого города. Нужно нанять сотрудников, охрану и оснастить его системами безопасности. Если они намерены здесь обосноваться, ему нужно быть уверенным, что здесь настолько безопасно, насколько это возможно.

Продолжая взбивать яйца, он задумался о Данте, о котором немного беспокоился. Ему нравился этот засранец, но в последнее время в нем чувствовалась небывалая прежде тьма. Тристан пытался поговорить с ним, пытался заставить его открыться и рассказать о том, что произошло, когда он ушел в тень, но Данте упорно молчал. К тому же Амара исчезла, и Тристан волновался – не только за нее, ведь она ему тоже нравилась, но и за Данте.

Звук шагов заставил его поднять взгляд, и он увидел женщину, которая была смыслом его жизни так долго, что он уже не знал, где начинался он и заканчивалась она. Тристан поставил себя на место Данте и задался вопросом, что бы он сделал, если бы Морана исчезла, не сказав ни слова.

Стакан в его руке разлетелся вдребезги.

– Твою ж мать! – воскликнула она, сбегая к нему по ступенькам.

Тристан втянул воздух носом, заглушая острую боль, и посмотрел на нее. От ее вида у него перехватило дыхание: волосы собраны в небрежный пучок, который слегка съехал набок, на носу – очки в прямоугольной оправе, а на теле – простое струящееся платье с цветами.

– Больно? Черт!