Жнец

Тристан посмотрел на нее и помотал головой.

– Пойдем, Морана.

Взгляд Габриэля упал на нее, и он снова рассмеялся.

– Морана, маленькая шлюха в его постели.

Он так и стоял на коленях в крови и улыбался как сумасшедший.

– Ты не моя Морана! Я даже не знаю, кто ты, на хрен, такая!

Морана подняла пистолет и прицелилась ему в голову, пламенея от боли в сердце.

– Ты похищал девочек и продавал их двадцать лет назад? – спросила она дрожащим голосом.

Но Габриэль уже был не в себе и не мог ей ответить.

– Моя Морана пропала. Моей Мораны больше нет. Моей Мораны даже не существует! А я? Я бы убивал тебя каждый день, если бы мог. Я хочу, чтобы ты чувствовала боль, которую где-то испытывает моя девочка. Я хочу, чтобы ты истекала кровью так же, как она. Хочу, чтобы ты задавалась вопросом, почему папочка ее не любит, как наверняка задавалась моя малышка.

Морана шагнула вперед, ее сердце обливалось кровью и изнывало от страданий за девочку, которую никогда не встречала, за нее саму, за всех других девочек, которых истязали эти люди.

– Ты похищал девочек двадцать лет назад?

Она ощущала на себе взгляд Тристана, ощущала, как Данте настороженно наблюдает за ней, но не могла отвести глаз от человека, которого столько лет любила как отца.

Габриэль оглядел ее с ног до головы, и его глаза потемнели, а смех стал еще громче.

– Ты гребаная шлюха. – Он плюнул ей под ноги. – Ты не заслуживаешь счастья, когда моя девочка несчастна.

– Я была всего лишь ребенком, – сказала Морана с горящим взглядом. – Невинным ребенком.

– А я был отцом! – закричал он, брызжа слюной. – Я был отцом прекрасной малышки, которую в одночасье подменили! Ее не стало! А ты заняла ее место. Но ты не она! Ты никогда ей не станешь!

– Ты похищал девочек двадцать лет назад? – неотступно вопрошала она, и ее руки начали дрожать от напряжения тела и разума.

Габриэль встал и шагнул к ней с пылающей ненавистью в глазах, но не ответил ей.

– Каждый раз, когда я смотрел на тебя, ты напоминала мне о моем ребенке. О том, как она наверняка страдала. Как звала меня. Ты не заслужила ее жизни.

Морана чувствовала, как каждое его слово вонзается в нее, словно пуля, находя свою цель и впиваясь в кожу.

За то мгновение, которое потребовалось ей, чтобы осмыслить его слова, Габриэль достал пистолет и прицелился ей в голову, не сводя с нее яростного взгляда.

– О, он взял меня на прицел. Он может убить меня, но и я сделаю выстрел. И буду целиться прямо между глаз.

Морана стояла неподвижно и смотрела в темные, полные ненависти глаза.

– Ты похитил Луну Кейн?

– Я уже давно лишился рассудка, но должен был притворяться ради дочери в надежде, что однажды Лоренцо скажет мне, где она.

Морана подняла руку и прицелилась ему в лоб.

Справа послышался спокойный голос Тристана.

– Не делай этого, Морана.

– Сделай это, Морана. – Габриэль с издевкой произнес ее имя. – Твой отец мертв. Твоя мать мертва. Твоего любовника я тоже убью. А твоих детей…

– Не позволяй ему задеть тебя, – произнес рядом тихий и собранный голос Тристана. – Я разберусь. Ты не хочешь этого делать.

– Нет, совсем наоборот, ты хочешь этого, Морана, – подначивал Габриэль, глядя на нее диким как никогда взглядом. – Знаешь, если у тебя будут дочери, я украду их…

– Морана, не слушай его…

– …и продам в рабство. Как и двадцать лет назад…

– Я разберусь с ним, не делай этого.

– Хватит! – закричала Морана, перекрикивая оба налетевших на нее голоса.

Ее руки тряслись, все тело дрожало от боли и ярости, которые продолжали нарастать внутри. Лед и пламя вступили в яростную схватки у нее внутри, за считаные мгновения сменяя ее хладнокровие и отстраненность всепоглощающим гневом.

– Ты похитил Луну Кейн? – заорала она Габриэлю, и ее голос сорвался.

Габриэль рассмеялся:

– Да, я!

Все произошло за долю секунды.

Прежде чем Морана успела это осознать, ее палец спустил крючок, и отдача с силой ударила по ее телу. Как и вид дыры, зияющей в голове человека, который был единственным отцом, какого она знала всю жизнь.

Из ее горла вырвался мученический вопль, а колени подкосились.

– Черт!

Чьи-то руки обхватили ее и подняли, глаза застилала одна только царившая здесь смерть. Лоренцо Марони лежал с перерезанным горлом в луже собственной крови. Ее родной отец, защищавший ее всю жизнь, но о котором она узнала всего десять минут назад, теперь лежал мертвый с улыбкой на лице и в пропитанной кровью рубашке. Габриэль Виталио, человек, который сошел с ума после того, как потерял дочь, чудовище, тот, кого она считала своим отцом, погиб от ее рук.

Морана осознала все это и потеряла сознание.

Глава 20 Последствия

В ее сознание проник звук тихих голосов.

Морана открыла глаза, посмотрела в знакомый потолок гостиной дома и попыталась сесть, чувствуя, как раскалывается голова. Перед ней появился стакан воды, и, взяв его, она залпом выпила прохладную жидкость и смочила пересохшее горло. Подняла взгляд и увидела серьезно глядевшего на нее Тристана. Ее взгляд устремился ко второму человеку, присутствовавшему в комнате: Данте наблюдал за ней с таким же серьезным видом.