Жнец

Морана неуверенно подняла пистолет и ощутила, как Тристан потянул ее в сторону, скрываясь за одну из колонн. Прислонил Морану к ней спиной и заслонил своим телом, а сам посмотрел в сторону двери. Вытянув шею, Морана тоже стала наблюдать за происходящим.

В помещение вошли Лоренцо Марони и ее отец – нет, Габриэль Виталио, – оба в костюмах. Морана увидела, что ее настоящий отец улыбнулся им и поприветствовал как старых друзей. Она вдруг поняла, что не знает ни его настоящего имени, ни своего собственного. Ничего не знает ни о своей матери, ни о нерожденной младшей сестре.

Дыша сквозь боль, пронзившую сердце, Морана черпала силу в мужчине, который стоял, прижавшись к ней, черпала храбрость в его присутствии и неотрывно смотрела на разворачивающуюся сцену. Потерять самообладание можно и позже.

– Так-так, – расхохотался Лоренцо Марони. – Смотрите, кто восстал из могилы. Я думал, что похоронил тебя, старина.

– Как всегда, не можешь обойтись без клоунады, Лоренцо, – весело заметил ее отец.

Лоренцо фыркнул:

– Не стоило ворошить позабытые скелеты.

– Зачем ты нас позвал? – Габриэль перешел сразу к делу.

Отец Мораны покачал головой.

– Хотел расспросить о торговле. Оружием да детьми, верно, Лоренцо?

– Не заводи старую песню, Жнец. – Лоренцо взглянул на трость своего друга. – Помнишь, что было, когда ты угрожал разоблачить меня в прошлый раз?

– Прекрасно помню, – заявил ее отец. – На эту встречу я пригласил не только вас.

Морана с удивлением наблюдала, как Данте вошел на склад и прислонился к одной из колонн, беззаботно потягивая сигарету.

– Здравствуй, папа.

Тристан шумно выдохнул над ней, его сердце размеренно билось возле ее уха. Сердцебиение Мораны начало учащаться. У нее возникло дурное предчувствие.

Лоренцо Марони всего миг выглядел слегка испуганным, но потом пришел в себя:

– Рад видеть тебя, сынок.

Данте ответил ему ничего не выражающей улыбкой, каких Морана еще никогда не видела на его красивом лице.

– Хотел бы я сказать то же самое, да не могу, особенно после того, как за последние несколько дней стал свидетелем твоего морального разложения, отец.

Лоренцо замер, а потом обратился к Жнецу:

– Зачем было звать нас сюда?

Ее отец встал перед ним, оперевшись на трость. Он выглядел худощавым на фоне крепкой фигуры Лоренцо.

– Чтобы сказать, что за последние несколько лет я распустил твой бизнес. Сказать, что планировал это больше двадцати лет. Ты истинное зло, Лоренцо. И не заслуживаешь жить.

Прежде чем кто-то успел хотя бы шелохнуться, отец Мораны открутил верхнюю часть своей трости, вытащив спрятанный под ней клинок, и перерезал Лоренцо Марони горло. Морана едва сдержала громкий вздох, вцепившись пальцами в футболку Тристана, который без лишних слов поднял пистолет и прицелился.

– Это за Элейну, – холодно произнес ее отец. – За то, что убил мою любимую и ребенка, за то, что забрал мою малышку, Лоренцо.

Данте спокойно курил в стороне, наблюдая, как его отец давится кровью, как дрожат его колени, как белая рубашка становится отвратительно красной.

Марони повалился вперед, на отца Мораны, выхватывая что-то из своего кармана. Это оказался нож, которым он успел пырнуть Жнеца при падении.

– Нет! – прошептала Морана, не сдержавшись, и округлила глаза.

Марони схватился за шею, вытаращив глаза и пытаясь заговорить. Отец Мораны зажал рукой зияющую рану на груди и продолжил, тяжело дыша.

– Вот твое возмездие, – сказал он, истекая кровью. – Ты умираешь от потери крови, а твой сын смотрит без тени раскаяния. Вот что ты создал.

Габриэль, в потрясении глядящий на своего старого партнера, внезапно наклонился и встряхнул умирающего Марони.

– Где моя дочь? – воскликнул он, тряся его. – Она жива? Черт тебя подери, Лоренцо, скажи мне, где она?!

Марони хрипел и давился, выпучив глаза, а потом, обмякнув, упал на землю. Ищейка Марони умер спустя несколько минут после полуночи в луже собственной крови.

Морана в потрясении наблюдала за происходящим. Это случилось всего в трех метрах от нее.

Тристан дернулся рядом с ней.

– Оставайся здесь, – прошептал он ей в волосы, вышел из укрытия и двинулся к собравшимся.

Данте удивленно вскинул брови, заметив Тристана, но промолчал, а потом выбросил сигарету. Мужчины одновременно подошли к ее настоящему отцу и наклонились осмотреть тело.

Данте тщательно похлопал его по груди, достал конверт и переглянулся с Тристаном.

Отец Мораны что-то прохрипел, и Тристан склонился ближе, чтобы услышать его последние слова, а потом они с Данте встали и, тихо переговариваясь, подошли к двери склада. Морана не знала, что было в конверте, но сейчас ее это не волновало.

Габриэль продолжал трясти мертвого Лоренцо, спрашивая, где его дочь.

– Нам обоим знакома боль от потери дочери, – еле слышно произнес Габриэль, стоя на коленях в крови Лоренцо. – Вот только ты знаешь, что твоя дочь в безопасности, а я не знаю. И теперь не узнаю никогда.

Ее отец не отвечал.

Габриэль расхохотался, его смех становился все громче и истеричнее.

Морана вышла из-за колонны, глядя на него и чувствуя, что Данте и Тристан обернулись и сделали то же самое.