Жнец

Морана внимательно рассмотрела их всех. Всего мужчин было восемь – все в темных костюмах, одинаковых рубашках с галстуками и с пистолетами, висящими на бедрах. Все они были средних лет, одни высокие, другие коренастые. Однако один из них, тот, что с хитрыми глазами, от взгляда которых у Мораны бежали мурашки, был сложен как борец в тяжелом весе.

Ростом здоровяк не уступал Данте, но был массивнее. Второй мужчина, выделявшийся больше всех, в упор ее не замечал. С виду он казался самым молодым в группе. Он смотрел строго вперед, сложив перед собой руки. Но волосы у Мораны на затылке встали дыбом вовсе не от этого, а от жуткого шрама, тянувшегося вдоль его лица от уголка левого глаза, по шее и скрывавшегося под воротом рубашки. Возникало ощущение, будто все его тело иссечено глубокими порезами. Взгляд ничего не выражал.

– Так-так-так, – женский голос прервал ее наблюдения и вынудил обратить внимание на стоящую возле двери женщину.

Если Нерея была необыкновенно красива, то эту женщину отличала необыкновенная красота, помноженная на два. Темно-рыжие волосы окутывали ее нежными волнами, роскошное темно-синее платье (какое Морана сама хотела бы иметь) ниспадало до колен. У нее были яркие зеленые глаза с золотыми крапинками, напоминавшими жидкое золото. И сейчас эти глаза рассматривали Морану с удивительной долей враждебности.

Морана молчала и сохраняла невозмутимое выражение лица.

Женщина подошла ближе, ее взгляд стал еще более суровым, и она заговорила так тихо, что слышала только Морана.

– Я слышала, вы устроили тот еще переполох моему мужчине, мисс Виталио. Вы хоть представляете, что спровоцировали?

Морана наклонила голову, а желудок свело. Ее мужчине? Данте или Тристану Кейну?

В этот момент в комнату вошел Лоренцо Марони.

Вне всяких сомнений, он был представительным мужчиной. Казалось, он старел элегантно, волосы с проседью были стильно подстрижены, как и борода, придававшая его виду необычайную важность. На лице отчетливо виднелись морщины, свидетельствовавшие о тяжелой жизни, а темные глаза смотрели бесстрастно. И сейчас они сосредоточились на стоявшей перед Мораной женщине, которой удалось пошатнуть ее равновесие.

– Отойди назад, Кьяра, – велел Марони хриплым голосом.

Кьяра? Кьяра Манчини? Та самая Кьяра, которая звонила Тристану Кейну прошлой ночью? Он ее мужчина? Неужели Морана жестоко ошибалась и у Тристана Кейна все же была женщина?

Эта женщина?

Желудок ухнул вниз, в груди зародилась вспышка злости. Враждебность больше не была односторонней.

Кьяра одарила ее ухмылкой, и ее великолепное лицо обернулось отнюдь не красивой гримасой. Морана в ответ лишь вскинула бровь, но внутри чувствовала себя намного хуже. Она предположила, что Тристан Кейн не из тех мужчин, кто станет изменять, просто потому что он ей таким показался. Но это мафиозная группировка. Мужчины в ней изменяли и становились жертвами измен, даже зная о замужестве партнерши. Мысль о том, что он состоял с кем-то в отношениях, пока спал с ней, разозлила Морану. А мысль о том, что он состоял в отношениях, пока так целовал ее, завладевал ее ртом и разделил с ней нечто настоящее, причиняла боль. Господи, а она была так в нем уверена. Неужели она ошибалась?

Будто призванный ее мыслями, Тристан Кейн медленно, почти лениво зашел в комнату и замер на пороге. Его восхитительные голубые глаза остановили на ней взгляд и быстро осмотрели, не упустив из виду, как она инстинктивно потянулась к прикрепленному к бедрам оружию. Его губы едва заметно дрогнули, но этого оказалось достаточно, чтобы семейство бабочек начало отплясывать самбу у нее в животе в самый неподходящий момент. Он прислонился к дверному косяку, перегораживая проем, и сунул руки в карманы. Рубашка плотно облегала его грудь, ноги были скрещены в лодыжках.

И тогда он посмотрел ей в глаза.

То, что он увидел в них, его изумило. Каждый мускул в его теле напрягся, пока его пристальный взгляд сосредоточенно буравил ее, пытаясь разгадать то, что он заметил. Морана намеренно посмотрела в сторону Кьяры, которая поспешила к нему с приторной улыбкой.

– Тристан.

Он не отреагировал. Она попыталась прикоснуться к нему – он схватил ее запястья и отодвинул в сторону, все это время не сводя глаз с Мораны. А потом один раз покачал головой, рассеивая все сомнения, которые начали у нее зарождаться. Она должна доверять ему. Они так далеко зашли благодаря изрядной доле честности. Морана должна верить в это. Особенно пока находится здесь.

Отвернувшись, она увидела, как Лоренцо Марони сел в просторное кресло. Солнце играло на его волосах и строгом костюме. Когда он все-таки посмотрел на нее, в его равнодушных глазах промелькнуло любопытство.

Для Мораны, оказавшейся перед Марони, восседавшем в кресле в компании его людей, которые выстроились в ряд позади него, сцена выглядела чертовски устрашающей. Хорошо, что у нее уже накопился опыт с собственным отцом. Она знала, как плавать среди акул, не проливая крови, а Лоренцо Марони был акулой на вершине этой пищевой цепочки.