Жнец

– Терпеть не могу этот «проход сквозь строй», – произнес жнец Фарадей, имея в виду подъем по ступеням к Капитолию. – Это гораздо хуже, чем дождь. Там обычно кучкуются толпы глубиной в дюжину человек с каждой стороны.

Но сейчас народа было вполовину меньше. Ситра раньше и не думала, что людям может быть интересно поглазеть на жнецов, идущих на конклав. Но ведь знаменитости всегда привлекают толпу! Почему бы и здесь не быть тому же?

Некоторые из прибывающих жнецов приветливо махали, другие подыгрывали толпе – целовали младенцев, раздавали иммунитет. Ситра и Роуэн следовали принципу Фарадея – полностью игнорировать толпу.

В вестибюле уже находилось несколько десятков жнецов. Они снимали плащи, открывая взору мантии всех возможных цветов и текстур. Многоцветье вестибюля напоминало радугу, и это многоцветье вызывало мысли о чем угодно, но только не о смерти. Как понимала Ситра, это было сделано намеренно. Жнецы хотели, чтобы их воспринимали в многообразных оттенках света, но не тьмы.

По ту сторону величественной арки, под центральным куполом, располагалась обширная ротонда, где сотни жнецов, собравшиеся за изысканным завтраком, приветствовали друг друга, беседовали, смеялись. Ситра подумала: о чем они могут говорить? О новых инструментах убийства? О погоде? О покрое мантий? Находиться в присутствии одного жнеца уже было страшновато. А здесь их собрались сотни – поневоле свихнешься.

Жнец Фарадей наклонился к ним и произнес приглушенным голосом:

– Видите?

Он указал на лысого человека с окладистой бородой.

– Это жнец Архимед, один из самых старых жнецов. Он станет говорить вам, что жил в год Кондора, когда было образовано сообщество жнецов, но это ложь. Он не так уж стар. А вон там…

Фарадей указал на седовласую женщину в бледно-лиловой мантии:

– Это жнец Кюри.

Ситра выдохнула:

– Сама Госпожа Смерть?

– Так ее называют.

– Правда ли, что она лишила жизни последнего президента, как раз перед тем как функции управления перешли к «Гипероблаку»? – спросила Ситра.

– Да, а еще и кабинет министров, – ответил Фарадей, задумчиво посмотрев на седовласую женщину. – Ее действия в те дни воспринимались как достаточно противоречивые.

Женщина почувствовала, что на нее смотрят, и повернулась. Ситра замерла под взглядом серых проницательных глаз. Затем женщина улыбнулась всем троим, кивнула и вновь обратилась к говорившим с ней.

Недалеко от пока закрытого входа в зал ассамблей стояла группа из четырех или пяти жнецов. На них были яркие мантии, украшенные драгоценными камнями. Центром их внимания был жнец в ярко-голубой мантии, по которой каскадом струились бриллианты. Он что-то говорил окружившим его, и те смялись довольно подхалимски – чуть громче, чем следовало бы в этой ситуации.

– А это кто? – спросила Ситра.

Фарадей взглянул, и его взгляд стал угрюмым. Даже не стараясь скрыть своего отношения, Фарадей произнес:

– Это жнец Годдард, и с ним лучше не иметь дела.

– Годдард? – переспросил Роуэн. – Мастер массовой «жатвы»?

Фарадей озабоченно посмотрел на него:

– Откуда тебе это известно?

Роуэн пожал плечами:

– У меня есть приятель, который тащится от таких вещей, и он кое-что слышал.

Ситра поняла, что тоже знает о Годдарде – не по имени, а по его делам. Или, если быть более точным, по слухам о его делах, потому что официальные отчеты не публиковались. Но, как сказал Роуэн, все мы что-то слышим.

– Это тот, который уничтожил целый самолет? – спросила она.

– Почему ты спрашиваешь? – произнес Фарадей. – Это произвело на тебя впечатление?

Ситра покачала головой:

– Скорее наоборот.

Но она не могла отвести глаз от мантии жнеца Годдарда – как и все вокруг. Такого эффекта, наверное, Годдард и добивался.

И тем не менее это было не самое заметное облачение. Сквозь толпу медленно продвигался жнец в богатой позолоченной мантии. Жнец был огромен ростом – настолько, что его мантия казалась настоящим шатром.

– Кто этот толстый? – спросила Ситра.

– Важный человек, – кивнул головой Роуэн.

– Еще бы, – отозвался Фарадей. – Толстый, как ты его назвала, это Высокое Лезвие. Самый важный человек в Мидмериканском сообществе жнецов. Он председатель конклава.

Высокое Лезвие двигался через толпу, искривляя вокруг себя пространство, словно был огромной газообразной планетой. Конечно, он мог бы напрячь свои наночастицы, чтобы те подкорректировали объем его талии, но, вероятно, решил этого не делать. Его выбор был сознательным – он предпочитал быть живым монументом. Увидев жнеца Фарадея, Высокое Лезвие извинился перед теми, с кем вел беседу, и направился к нему.

– Досточтимый жнец Фарадей, всегда рад видеть вас, – произнес он, захватывая руки Фарадея в свои ладони, что, как предполагалось, должно было выглядеть сердечным приветствием, но выглядело искусственным и натянутым жестом.

– Ситра, Роуэн! Я хочу вас познакомить с Высоким Лезвием Ксенократом, – сказал Фарадей, после чего повернулся к толстяку:

– Они мои новые ученики.

Ксенократ оценивающе глянул на Ситру и Роуэна.

– Двойное ученичество, – весело сказал он. – Умно. Большинство жнецов и с одним-то учеником испытывают проблемы.