Жнец

– Эти знания мне нелегко достались. Однажды я стырила тележку и приклеила к ней кучу разноцветных бумажек, чтобы она стала похожа на дракона. К сожалению, той же ночью её вызвали в депо. Мне пришлось проследить за ней и притащить обратно. Тележка всё порывалась освободиться и билась в стены, я половину детей в блоке перебудила. Они потом ещё долго меня дразнили.

– Понятно, – сконфуженно протянул Ястреб. – Но почему… Ладно, забудь. Так вот, о расследовании. Разве террорист не мог просто взорвать тележку внутри серверного комплекса?

– Но тогда осталась бы куча осколков. А на них – серийные номера, по которым легко определить депо. Ну и мало ли, вдруг блок памяти уцелел бы.

Ястреб кивнул.

– Тогда Едзакону надо искать остатки тележки.

– Ну да, но смысла в этом мало. Разбитые тележки валяются на каждом шагу. Будь я подрывником, то не стала бы использовать сильно бросающегося в глаза игрового дроида рядом с комплексом Авалона. Я бы послала бомбы тележкой за сотни миль, подождала, пока она вернётся, расколошматила её и сбросила остатки в ближайшую реку.

– За сотни миль? – Ястреб был изумлён. – Какое же расстояние они могут проехать?

– Без подзарядки недалеко, но они же могут взаимодействовать с транспортной системой и вызывать капсулу для путешествия на длинные дистанции.

Ястреб глубоко задумался.

– Террорист так озаботился заметанием всех следов. Не верю, что он мог допустить записать себя какой-то тележке доставки. А если что-то помешало тележке вернуться? Например, хулиганы или случайная авария?

– Но кто-то должен был положить посылки в тележку и организовать оплату.

– Кто-то должен был прикрепить телефон к тележке, чтобы передать код доступа к силовому полю, – добавил Ястреб.

– Точно, – я зевнула, – совсем забыла. Немного устала.

Ястреб покачал головой.

– У меня не держится в голове, что тебе надо спать и есть. Никакого от меня толку. Ты когда высыпалась последний раз?

Я попыталась вспомнить, но всё было как в тумане.

– Я потеряла счёт времени.

– Обещаю, скоро дам тебе поспать. Только договорю. А что, если террорист нанял подростка для операций с тележкой? Чтобы тот встретил его дроида подальше от места взрыва, взял бомбы и устройства для передачи кода доступа. Это бы повысило безопасность.

– Ага. Тогда не удалось бы отследить оплату доставки, а в ребёнке, который возится с тележкой или даже тащит разбитую на свалку, нет ничего странного. Но как подрывник уговорил подростка помочь ему?

– Взяткой, – ответил Ястреб. – Например, он мог предложить оплатить пожизненную подписку в Игре. Игротехнику не надо вносить настоящие кредиты, достаточно поставить галочку, что счёт оплачен.

– Точно. – Я поразмыслила над этим и встряхнула головой. – Нет, ребёнок не станет так рисковать.

– Подрывник мог сочинить историю о розыгрыше друга. Терактов не было уже несколько столетий, поэтому подросток даже не заподозрил бы, что в посылке бомбы.

– Ребёнок не подумал бы о бомбах, но догадался, что в посылках что-то нелегальное. Иначе зачем просить о помощи. Пранкер может и сам всё сделать. Любой законопослушный ребёнок остановится и подумает о потенциальном риске. Ведь если тебя даже просто вызовут на допрос в Едзакон, не останется ни единого шанса попасть в приличный мир Игры. Так что большинство отвергнет предложение террориста, а он не может перебирать дюжины подростков в надежде найти того, кто согласится.

Ястреб нахмурился.

– Ты о чём? Ни у кого не может быть проблем, если его просто допросят о преступлении. Человек невиновен, пока не доказана его причастность.

Я устала, была расстроена расставанием с Натаном и видом тех вооружённых дроидов в Едзаконе, из-за которых вернулись яркие воспоминания о допросе, сломавшем мне жизнь. Всё вместе навалилось на меня, особенно тот факт, что Ястреб был в числе допрашивающих. И его наивный вопрос ударил меня под дых.

– Может, так дела обстояли четыреста лет назад, но сегодня всё иначе. Ребёнок не состоит в Игре, а значит, не существует по-настоящему. Никого не заботят справедливость и правосудие для несуществующих людей.

– Да ладно, я уверен…

Я обрушила на него гневный поток слов.

– Год назад я была медицинским кадетом, одним из лучших в классе, но потом мне пришлось помогать нашему инструктору лечить беременную женщину. Преподаватель допустила ошибку с лекарством, она собиралась дать женщине дозу, которая навредила бы будущим детям, так что мне пришлось вмешаться и остановить её. Инструктор не хотела, чтобы этот инцидент зарегистрировали, поэтому немедленно изменила мои оценки на крайне низкие и выкинула меня из программы медицинского обучения. Ничто ей не помешало, не было никаких проверок её действий, потому что никто не заботится о справедливости для детей, которые не состоят в Игре.

Я перевела дух и продолжила.