Жнец и его тень

А после до вечера как на иголках просидел. Слава богам, Мировид не заметил ничего, только подивился, как он с грамотами вдвое быстрее сегодня управился.

Варвара пришла когда уж темнеть начало. Об отсутствии своём сказала только:

— Ерунда. Опять дела государственные.

А у самой глаза покрасневшие, будто плакала долго, а потом ледяной водой умывалась, чтобы понезаметней вышло.

Варвара смекнула быстро, что он углядел, попросила с мольбой:

— Ты меня сейчас ни о чём более не спрашивай. Сама расскажу, как время придёт.

Покорился Велеслав. День терпел, два, третий пошёл — уж совсем невмоготу стало. Вроде приободрилась Варвара, опять шутки шутить стала, а всё одно чувство такое, будто в гроб ложиться собралась.

Выманил её в ночь на берегу городского рва посидеть да и не выдержал:

— Ты скажи, что за печаль тебя гложет. Может, хоть помочь смогу?

— Ничем ты не поможешь, — вздохнула Варвара, — из города соседнего в следующую неделю княжич приедет. Отцы наши сговорились земли объединить, новое большое княжество построить. А для того стану я княжичу невестою...

В ушах зазвенело. Будто купол неба на сыру землю упал, на мелкие осколки разлетелся.

Ужель не знал Велеслав, что тем всё закончится? Что не положено ордынцу-полукровке места подле сиятельной княжны? Да пожелал забыть об том, не вспоминать. Любовью своей дышать, пока дышится — а дальше будь что будет.

— Чего ж ты сразу не сказала? — как упрёк, наверное, прозвучало, но вот само вырвалось.

— Хотела на последние деньки наш покой растянуть, — понурила Варвара голову, в косу, ища поддержки, вцепилась, — да не смогла, видать, лицо сохранить.

Последнее самообладание её покинуло, шею Велеславову руками обхватила, носом в плечо уткнулась:

— Ты только не оставляй меня, пожалуйста. Обещай, что не оставишь.

Вот что на такое благочестивому мужу отвечать? Как давать такие обещания чужой почти что жене? Но Велеславу вдруг наплевать стало на законы людские и божие.

— Не оставлю. Никогда не оставлю. И даже смерть не разлучит нас.

Средь ясного неба молния сверкнула, дерево вдалеке загорелось. А после гром громыхнул, предвещая скорую грозу.

Как подтверждение клятве. А может, проклятию.

С той ночи Велеслав Варвару не видел.

Княжич приехал, как оговорено. Был он хорош собой, холёный, лицом разумный. Родом своим не кичился, был что с боярами, что со слугами приветлив. Князь их даже друг друг представил, сразу опосля десницы воеводы.

— Вот, — говорит, — герой в нашей дружине незаменимый. От него ни один лихоимец не уходил.

— Спасибо за службу, — сказал княжич искренне и руку протянул. — Надеюсь, и я смогу заслужить твою верность.

Руку Велеслав пожал — попробуй не пожми у всего терема на глазах. Хотя больше всего хотелось те руки оторвать и кое-куда поглубже засунуть. Неприятное, злое — но невероятно искреннее чувство.

Дни ему до свадьбы отведённые на пиры и охоты княжич тратить не стал — то уловку по укреплению рва подскажет, то с боярами в палате засядет, как и что расспросит. Как бы любую другую княжну в жёны брал — Велеслав бы с радостью назвал его своим князем. А так весь долг побоку — лучше бы отчалить незваному гостю, откуда пришёл... да хоть сквозь землю провалиться!

В самый канун дня праздничного собрал княжич парней молодых на пир честной, угостил по совести, о наболевшем слушал да обещал поспособствовать. И вот уже каждый правителя своего будущего лучшим другом считает...

Дождался Велеслав, покуда все покрепче захмелеют, да тихонечко из трапезной выскользнул. Рискованно было, но ноги сами его в женскую половину несли — не мог не пойти. У двери схоронился, прислушался, нет ли кого, постучал стуком условным.

Сначала тихо было, потом засов заскрипел натужно.

Посмотрел на Варвару — аж дыхание перехватило, до того хороша она была в наряде свадебном. Покров алый, жемчугами да каменьями самоцветными расшит, губы соком ягодным подведены, щёки румяные.

Да только боль в глазах такая, что он один бы смог увидеть, — и самому заплакать хочется. Но нельзя, ведь мужчины не плачут.

Варвара помедлила миг, а потом к груди прижалась, покров шалью на плечи сполз.

— Забери меня отсюда. Давай убежим? Всё к чертям пошлём, хоть по лесам и весям странствовать будем...

Виски заныли. Правда что ли перечеркнуть всё, чего потом и кровью добивался? Место насиженное, уважение людское, золото чеканное?

Но когда на твоих руках рыдает чужая невеста, и сердце рвётся от невыносимой боли, разве есть в этом мире что-то, что пожалеешь бросить к её ногам?

А потом наступила тьма.

Занималось утро. Велеслав вскочил с постели, будто шмелём ужаленный. Как он здесь оказался? Что Варваре ответил? Не вспомнить. Начался обряд или ещё нет? Смотреть на него — как самому себе горло резать, но не пойти — всю жизнь потом себя в малодушии обвинять.

Оделся Велеслав скорёхонько да из светлицы вышел. А в тереме тишина. Слуги едва не на цыпочках ходят. Что случилось либо не знают, либо молчат загадочно. Один дедок шепнул только:

— Тут дело затруднительное. Иди в покои княжича — сам посмотри.