Жнец и его тень (СИ)

— Ох не нравится мне эта история со степняками, — проговорил Мировид наконец.

— Так разве то для нас не лучшим образом обернулось? — Сколько дней уж Велеслав себя поедом ел за Ханово самоуправство, из-за которого город родной пострадает, а тут будто всё само собой решилось — чем не облегчение?

— На первый взгляд оно может и так. Да вот только давно орда в наших краях не появлялась — а тут вдруг сподобилась.

— Думаешь, — с опаской спросила Варвара, — опосля соседа они и до нас доберуться?

— Это вряд ли. Хотели бы — одновременно кинулись. Слишком между нами и соседской крепостью дороги прямые, силы копить и подмогу посылать удобно.

— Но ведь мы с соседями в ссоре. Ежели степняки об том прознали…

— Вражда враждой, а орда — ордой. Так и замириться недолго перед общим ворогом. Там в степи тоже не дураки, не стали бы на это полагаться.

— Значит выходит, — смекнул Велеслав, к чему Мировид клонит, — что они нарочно нас прикрывают? Ужель возможно такое?

— Золото и подати степняки превыше крови любят. Заплатил им кто-то. Как бы только цена непомерной не оказалась…

Дав догадку свою обмыслить, Мировид с лавки встал, кулаками в стол упёрся:

— Не для того я это сказал, чтоб бежать и носом сыру землю рыть — но слушать и запоминать с сего дня прошу, если вдруг кто обмолвится.

С тем и ушёл, Варвару с Велеславом наедине оставив.

— Вот о чём думать надо, — первой княжна молчание нарушила, — чтобы со ордынцами связаться?

Шутка дурацкая-дурацкая на языке вертелась, да так и вырвалась:

— Тебе наверное получше многих об этом знать.

Варвара насупилась деланно, даже кулачком в плечо легонько стукнула:

— Ни какой же ты ордынец, глупости какие!

А потом голову на плечо уронила и добавила тихо:

— Ты Велеслав. Мой Велеслав.

Дни летели, один за одним. Прав Мировид оказался — степняки в соседских угодьях повеселились, нанеся ущерб немалый, да и сгинули, будто и не было их. Князю соседскому, само собой, не до кровной вражды сделалось — тут бы зиму пережить.

А в тереме тем временем благодать такая, комар носа не подточит: ни слова про орду не слышно, окромя разве что сплетен досужих.

Так бы и забылось к весне, если бы не случай.

— Чернавка у меня пропала, — посетовала Варвара одним утром. — Млавой звать, красивая девка, работящая. Она мне кувшин для умывания приносит на заре. А тут не явилась, не предупредив. Я перво-наперво к батюшке пошла, но что он, что воевода ему вторит: мол загуляла с молодцем каким, вернётся. Я в то не верю. Не сказать, что Млава прям разумница великая, но цену себе знает, опрометчиво себя не поведёт. Ну и… не такая она, понимаешь?

А Велеслав с Варварой не одно дело разобрал, знал, что не будет зазря преувеличивать и небылицы сочинять:

— Как ты говоришь, так и будет. Ты лучше расскажи, где эту Млаву в прошлый раз видела?

— Так на вечерней заре она мне доброй ночи пожелала, сказала, что свидимся утром. С тех пор ни слуху ни духу.

— Может, знаешь, где живёт? Вещи там обыскать, может и найдём чего.

— Это я запросто! Пошли, покажу.

Заручившись поддержкой, повела их Варвара сквозь терем туда, где слуги обретались. По дороге на сокольничего наткнулись. Тот как её приметил, окликнул сразу:

— Варюшка, ты куда ж так бежишь? Разве пристало княжне носиться?

Поморщилась Варвара, но остановилась, ответила:

— Дядька Святобор, ты меня сейчас не отвлекай, дело важное. Преступление расследую.

Сокольничий зацокал языком неодобрительно:

— Ишь, какая серьёзная, даже дознавателя с собой прихватила. Нет бы, как девкам полагается, вышила рушник там, да хоть бы лубок нарисовала…

Лицо княжны от гнева аж раскраснелось:

— Хоть знаю, что батюшке моему ты друг, а скажу: когда третья жена подряд мрёт, то, может, дело не в жене? И так про тебя слухи ходят нехорошие. Мне бросить всё, да в эту сторону покопать, на весь терем твоим грязным бельём потрясти?

Видать, всё ж таки совесть у Святобора была неспокойна, испугался:

— Ну что ж ты такая злая, Варюшка? Я ж не в упрёк, я ж любя! О твоём же благополучии позаботиться хотел… Видать боги чего напутали, должна была сыном родиться.

— С богами я на исходе лет разберусь, а пока уйди с дороги.

Косой тряхнула горделиво, Велеславу через плечо бросила:

— Идём!

Три поворота прошли, когда она шаг замедлила, призадумавшись:

— Может зря я с ним так сурово? Да только допекли меня сызмальства этими рушниками, сил никаких нет! Слышала я, что в военные годы бабы в посаде сами поле пахали, в кузне работали — всё, чтобы городу помочь. А княжне, которая может дело нужное сделать, всё одно надо в светлице сидеть, вышивкой бесполезной тешиться, хоть вовсе терем по брёвнышкам развались!

Огляделся Велеслав, что не видит никто, ладони на плечи положил, в глаза посмотрел:

— Ты, мой свет, на дураков не обижайся. Мне однажды Мировид сказал, что не кровь определяет человека, а только его дела. Так и пусть вспоминают, что ты как добрая хозяйка поступала, верных слуг в беде не бросила.

Приободрилась, душу улыбкой согрела:

— Спасибо тебе, Велеслав. Ты один меня тут понимаешь.