Жнец у ворот

Я иду дальше, уже не оборачиваясь. Я просто двигаюсь вперед, таща за собой Кровавого Сорокопута, все дальше и дальше, все выше и выше. Но до пещер слишком далеко. Сорокопут изранена, одежда ее пропитана кровью, и тело тяжелеет от боли с каждым шагом.

– Я… сожалею, – бормочет она себе под нос. – Иди… дальше… сама… бросай…

– Кровавый Сорокопут! – слышится откуда-то сверху ясный голос, похожий на блеск серебра. Я знаю это лицо. Это тот Маска, что помог мне в Кауфе. Тот, который дал мне возможность сбежать несколько месяцев назад. Его зовут Авитас Харпер.

– Небеса, благодарю вас…

– Я подхвачу ее с другой стороны, Лайя. – Харпер закидывает руку Сорокопута себе на плечо, и вместе мы довольно быстро тащим ее вверх по дороге до входа в небольшую пещеру, где ожидает еще один Маска – красивый темнокожий юноша. Декс Атриус.

– Харп… Харпер, – шепчет Сорокопут, задыхаясь. – Я же сказала… тебе… обрушить вход. Ты… ослушался приказа.

– При всем моем уважении, Сорокопут, это был идиотский приказ, – отзывается Харпер. – А теперь молчи. Не трать силы.

Только сейчас я позволяю себе обернуться и посмотреть вниз. С высоты Ущелье видно, как на ладони.

Я вижу карконов, которые уже бегут вверх по дороге в нашу сторону. Теперь никто не заступает им путь…

– Нет, – шепчу я. – Нет, нет, нет…

Но мы уже в пещере, и Декс поспешно толкает нас вперед.

– Теперь взрывай, – говорит Авитас. – Лайя, быстро заходи. Карконы уже близко.

Мне хочется кричать и визжать. Я не хочу ее оставлять! Я не хочу, чтобы она умерла в одиночестве! Я не хочу снова терять ее!

Однако я послушно двигаюсь вперед. И в конце длинного подземного коридора, освещенного синими факелами, останавливаюсь и слышу грохот, сотрясающий землю. А за ним слышится ни на что более не похожий звук множества падающих камней.

А потом – тишина.

Я сползаю на землю рядом с Сорокопутом. Она не видит меня, но протягивает руку и накрывает ей мою ладонь.

– Ты… ты знала ее? – чуть слышно шепчет она. – Кухарку?

Я не могу ответить сразу. Мне нужно подготовиться. К тому времени, когда я наконец собираюсь с силами, Сорокопут теряет сознание.

– Ее настоящее имя было Мирра из Серры! – говорю я громко, хотя и понимаю, что никто меня не слышит. – И… да, я знала ее.

Часть V Возлюбленный

57: Кровавый Сорокопут

Лайя из Серры не смогла бы попасть в ноты даже ради спасения собственной жизни. Но все равно то, как она мурлычет под нос песенку, звучит приятно и странным образом успокаивает. Она движется по комнате, и я провожаю ее взглядом, стараясь понять, что это за помещение. Через огромное окно льется свет фонарей, в воздухе чувствуется особый запах конца северного лета. Я узнаю очертания низких, украшенных арками зданий за окном, узнаю большую площадь. Значит, мы в Дельфиниуме. В воздухе висит какая-то тяжесть. Над Невеннами вспыхивает молния. Надвигается гроза.

Кожа на моем лице ощущается странно, болит тупой болью. Я касаюсь лица руками. Моя маска. Джинн. А мне казалось, что это был просто кошмарный сон. Я осязаю руками мою кожу впервые за семь лет – и понимаю, что это был не сон. Маски больше нет.

А с ней исчезла и частица моей души.

Лайя, услышав, что я зашевелилась на кровати, поворачивается ко мне. Я вижу у нее на запястье кинжал – и инстинктивно тянусь за собственным оружием.

– Нет нужды, Кровавый Сорокопут, – говорит она, склонив голову на плечо. На лице ее нет особого дружелюбия, но нет и злобы. – Мы не для того пронесли тебя на руках сотни миль пещерными туннелями, чтобы теперь ты первым делом попыталась меня прирезать.

Поблизости слышится тонкий плач. Я с трудом приподнимаюсь и сажусь в постели, широко распахнув глаза. Лайя вздыхает.

– Император постоянно просит есть, – жалуется она. – Он всегда голоден. А когда ему не дают того, что он просит… помоги нам всем небеса!

– Ливви… и ребенок… они…

– В полном порядке, – по лицу книжницы пробегает тень, но она быстро берет себя в руки. – Да, твоя семья спасена.

Я слышу какое-то движение у дверей – входит Авитас. Лайя тут же извиняется и куда-то уходит. Я понимаю значение ее легкой улыбки, и мои щеки вспыхивают.

Я ловлю выражение лица Харпера. Оно не бесстрастно, как у Маски. Это выражение глубочайшего облегчения. Это взгляд друга.

Хотя, если честно, он смотрит на меня не только как на друга. Я же это знаю.

Я хочу что-то сказать ему. Что-то важное. Ты вернулся за мной. Вы с Лайей вырвали меня из пасти Смерти. Ты так много унаследовал от отца. В тебе так много его доброты – больше, чем ты сам готов признать…

Вместо этого я прочищаю горло и резко сажусь в кровати, хотя от этого на меня накатывает тошнота.

– Докладывайте, капитан Харпер.