Жонкиль

Он, все еще стоя в дверях, взял обе ее руки и поцеловал их. Миссис Риверс была сильно взволнована. Перед ней стоял прежний Роланд, прежний славный, галантный, милый Ролли, которого она любила, несмотря на все его глупости.

— Я счастлив видеть тебя снова, бабушка, — сказал он.

Но она внезапно выпрямилась и поджала губы. Она вспомнила о его браке с Жонкиль. Это был самый худший из всех его дурных поступков, и она не должна проявлять слабости или сентиментальности по отношению к нему.

— Роланд, — сказала она сурово, — тебе не надо было приходить сюда. О, мой дорогой мальчик, что заставило тебя обмануть Жонкиль и уговорить ее выйти за тебя замуж таким бесчестным способом? Это было низко, недостойно тебя. Непростительно, Роланд!

Он со вздохом выпустил ее руки.

— Я забыл, что я в немилости, бабушка. Я был так рад видеть тебя.

— Ну-ну, — говорила старуха, вытаскивая большой носовой платок и громко сморкаясь. — Я удивляюсь тебе, Роланд. Следовало бы быть более деликатным, более тактичным и не приезжать в Риверс Корт, да еще сейчас.

— Я приехал, чтобы увидеть свою жену, — сказал он спокойно, — просить ее простить меня.

— Ну что ты тут стоишь на этом пронизывающем ветру? — сказала она нерешительно. — Но... я, к сожалению, не могу пригласить тебя войти в дом, мой мальчик, и право...

— Не беспокойся обо мне, бабушка, и сама не стой на сквозняке.

Она смягчилась. Но что она могла поделать? Как все женщины, старая леди не могла не поддаться обаянию Роланда. Он всегда был предан ей, заботился о ней. Ничего удивительного, что Жонкиль полюбила его и вышла за него замуж. Миссис Риверс жалела Жонкиль.

— Ролли, — сказала она, — я не думаю, что ты чего-нибудь добьешься. Жонкиль не простит тебя. Ты сильно обидел ее. Ты должен дать ей свободу и снова уехать.

Но пока говорила, она отмечала, каким измученным выглядит красивое лицо Роланда при сером дневном свете, какой он усталый и несчастный. Сердце ее болело о нем. Он был ее собственная плоть и кровь.

Однако ей не удалось продолжить этот разговор. Твердые быстрые шаги по полированному дубовому паркету позади нее заставили ее вздрогнуть и оглянуться.

— Генри! — произнесла она испуганно.

— Ну, сейчас начнется, — тихо проговорил Роланд.

Генри Риверс быстрыми шагами подошел к двери и горящими от ярости глазами уставился на человека, стоящего в дверях.

— Ты! — сказал он. — Что ты здесь делаешь? Убирайся!

Роланд спокойно встретил взгляд Генри Риверса.

— Я не собираюсь убираться, дядя Генри, — сказал он. — Я приехал, чтобы увидеть мою жену, и я увижу ее.

— Ты уже встречался с ней. Она в библиотеке. Я только что разговаривал с ней. Она сказала мне, что ты здесь и что она предпочитает больше не разговаривать с тобой. Не о чем больше говорить. Она должна получить свободу, и, ей-Богу, ты ей дашь ее. Ты — мерзавец!

Миссис Риверс схватила его за руку.

— Тихо, тихо, Генри, — сказала она обеспокоенно. — Не кричи, пожалуйста. Ты хочешь, чтобы слуги услышали, хочешь скандала?

— Мне безразлично, кто меня слышит! — отчеканил мистер Риверс в ответ; лицо его побагровело, скулы ходили ходуном. — Пожалуйста, мама, иди в дом и предоставь мне самому разобраться с этим молодым негодяем.

— Ты можешь обзывать меня, дядя Генри, но это ничего не изменит, — сказал Роланд невозмутимо. — Будь я на твоем месте, я бы воздержался от этой ссоры. Я не хочу устраивать скандала и не хочу, чтобы ты втягивал меня в скандал. Я хочу видеть Жонкиль.

— Ты не увидишь ее. Она не хочет! — закричал мистер Риверс. — Ты сделал все, что мог, чтобы испортить ее жизнь и причинить страдания мне, пытаясь увести мою приемную дочь. Но ты не добьешься своего. Я не позволю Жонкиль уйти. Она хочет уехать и зарабатывать себе на жизнь сама, но я не разрешу ей! Она — моя наследница! Но ты аннулируешь брак, слышишь? Я не хочу, чтобы деньги, которые она получит, достались тебе.

Роланд напрягся.

— Мне не нужны твои деньги, дядя Генри, — сказал он. — Пойми это. Я не хочу ни одного пенса из них. Я намерен сам зарабатывать. Но мне нужна моя жена.

Мистер Риверс задыхался от ярости. Его глаза чуть не вылезали из орбит. Он забыл, что говорил ему врач в Висбадене. Забыл, как его предупреждали, чтобы он не давал волю своей горячности. Вид племянника, которого он ненавидел и который стоял в дверях так спокойно и так хладнокровно требовал Жонкиль, привел его в ярость.

— Убирайся, — сказал он хрипло. — Ты слышишь, Роланд Чартер? Вон! Вон из моего дома, чтобы я тебя не видел, слышишь!

— Генри! Генри! — вскричала его мать.

Мистер Риверс направил трясущийся палец на Роланда.

— Ты слышишь меня?! — закричал он. — Убирайся, или я позову садовников и заставлю их вышвырнуть тебя отсюда!

Роланд твердо смотрел ему в лицо, не теряя самообладания.

— Девять лет тому назад ты приказал мне уйти из дома, и я ушел, — сказал он. — Но теперь я не мальчик, и я не боюсь тебя, дядя Генри. Я не уйду без Жонкиль.

— Она не пойдет с тобой, а если она захочет уйти, я ей не позволю. Убирайся, черт возьми!

— Генри! — пыталась протестовать миссис Риверс.