Жорж Милославский. Угнетатель 4 (СИ)

Спать я не смог, да и не собирался, по-чесноку сказать, но и сильно переживать тоже перестал. Раз штурман сказал, что тонуть не планирует, то и я тоже вычеркну этот пункт из своего расписания. Опять же, корабль — это бизнес-актив и имущество, которое терять неохота. А еще я полон опыта морских путешествий, мой опыт терять тоже неправильно. Не скажу, что всякая жизнь одинаково ценна, но вот графская, конкретно моя — очень. В первую очередь для меня.

Случись шторм на самом деле (вдруг мы все с прогнозами ошибаемся, и никакого шторма не будет), меня тут никто не заменит. Кому-то смешно, но моя задача как свадебного капитана, не очень хорошо шарящего в управлении кораблем — вдохновлять, вселять уверенность, мобилизовать все силы на борьбу за урожай, то есть со стихией. А больше от меня тут никакой пользы, это ж не с пиратами браться.

Врали все те книжки про пиратов, которые я читал в детстве и юности, никакой романтики тут нет. Вот конкретно сейчас её не разглядеть среди дождя и мелких брызг, срываемых с верхушек волн, её не слышно сквозь хлопанье парусов… Стоп! Какое хлопанье, каких парусов⁈ Была ж команда убрать все паруса к чёрту! Кто хлопает? А это мой штандарт гордо веет мокрой тряпкой, не-пойми-чему подобный. Не дал команду его опустить сразу, а сами матросы не догадались убрать. Порвется нафиг, новый потом вышивай. А и не порвется, так истреплется так, что только палубу драить будет годен.

— Опустить штандарт сюзерена!

— Граф, не надо! — Полушепотом кричит в ухо барон, — Пусть развевается, он морякам гордости добавляет!

— Да? — Не думал, что тряпочка с моим гербом способна на такое, вроде мы не в бою. Но раз барон советует, то пусть. — Оставить команду! Штандарту быть!

Может, барон и прав, на некоторых вещах экономить нельзя, особенно на зримых символах моей власти. А штандарт новый вышьем, опыт уже имеется, человечек тоже. Всё скрипело, бахало, создавало жуть и казалось, что каждый элемент конструкции каравеллы жил своей жизнью. Если в штиль корабль тихо шепчет, рассказывая что-то сокровенное о себе, то в такой шторм он буквально орёт, жалуется на судьбу в полный голос, а иногда даже матерится на косоруких матросов и идиота-капитана, не догадавшегося переждать шторм в закрытой от ветров гавани. Терпи, «Угнетатель», я тебе команду получше найду, от ракушек почищу, просмолю наново.

— Правда-правда, почистишь?

— Ага, еще и такелаж обновлю, чтоб реи не терял от ветра. Помпу поставлю, будешь бессмертным как Кощей.

— Ну ладно, тогда сильно ругаться не буду, только выполни всё!

— Ругаться можешь, если тебе так легче, дорогой ты мой «Угнетатель», только воду не бери сверх меры!

Скажете, сбрендил? Разговаривать со своим кораблем — это диагноз, типа? Да плевать, скажите еще, с конем бесполезно разговаривать или с автомобилем! Кто из водил не общается со своей машиной, тот не человек, я считаю. Моя каравелла — тот же Шерхан из прошлого мира, тот же автомобиль, только больше и живее, что ли. Она из дерева, она дышит, люблю её. Его, раз он «Угнетатель». Я бы и с океаном разговаривал, но тот не услышит, когда в гневе. А со спокойным общаться почему-то не приходило в голову. Как утихнет, надо не забыть этот момент, сказать ему, какой он сильный, величественный и вообще. Океан всему начало, всей жизни колыбель.

Да, признаю, все эти мысли мною овладели на приличном нервяке — всего лишь второй шторм в жизни, как вторая бомбежка или артобстрел. Можно бояться, в привычку такое массированное выделение энергии вокруг меня еще не вошло. Но всё имеет моду заканчиваться, шторм прошел, не взяв с нас плату человеческими жизнями. Только один из раненых в бою с пиратами стал совсем плох, но тут ничего не поделаешь. Рана почищена и перевязана, усиленное питание организовано — дальше уже организм или выкарабкается, или нет. Говорят, ни на одном корабле нет моды держать лекаря — уж очень это накладно. Если только в свите путешествующего аристократа, но и тогда матросами придворные маги не занимаются.

Короче, за борт никого не смыло, что не могло не радовать, потому что да, бывают случаи. Кстати сказать, смотрел на мачты и вот прямо не верил, что кто-то в шторм мог бегать по вантам, убирать паруса или наоборот, ставить их. Абсолютно нереальная тема — висеть на реях в шторм. Мотает так, что и привязанного скинет в воду. Жалко, никогда и никому я не расскажу про это своё открытие. До создания киноиндустрии далеко, до моего старого мира еще дальше, а местным этот аспект разъяснять не надо, они и так в теме.

После шторма самыми мокрыми из моряков оказались буквально все. Даже трюмная вахта была насквозь мокрая — и те, кто черпал набирающуюся воду ушатами, и те, кто её мужественно тянул наверх и выливал за борт. Даже не знаю, кто из них больший герой. Не знаю и говорить им про героизм не стану. Народ простой, для него этот моряцкий труд в обычку, они не представляют, как может быть иначе. Вот и не буду портить коллектив излишним человеколюбием. Чтоб поощрить команду много слов говорить не надо, если разобраться.