Жозефина. Книга первая. Виконтесса, гражданка, генеральша

Бонапарт обречен победить или все потерять — так, впрочем, будет до самого Ватерлоо. Пока же, располагая 4 2 000 солдат, он готовится к сражению с восьмидесятитысячной неприятельской армией, а Жозефина мчится на юг, объезжает Мантую, где свирепствует артиллерийская дуэль, недалеко от Кремоны перебирается через По и останавливается в Парме, у Феша, дяди своего мужа. У брата г-жи Летиции, который при Империи станет кардиналом, в голове одно — картины. Он реквизирует их для французских музеев, заодно пополняя ими собственную коллекцию. Жозефина не задерживается в Парме — там слишком близок театр военных действий. Под жарким солнцем термидора она переваливает через Аппенины и приезжает во Флоренцию, где ей дает приют французский посланник Мио де Мелито. Великий герцог Тосканский учтиво принимает генеральшу Бонапарт и приглашает ее к обеду, хотя в тот же самый момент солдаты ее мужа дерутся под Лонато с уланами императора, брата герцога, и отбрасывают их к Минчо и озеру Гарда. В эту среду, 3 августа, Бонапарт берет в плен 2000 человек, а еще через два дня, в пятницу, сметает войска Вюрмсера под Кастильоне.

Но во Флоренции покамест не знают, что фортуна отвернулась от Бонапарта всего на несколько дней. Уже идет слух, что неаполитанцы и папа намерены нарушить перемирие и двинуться на север. Люди воображают, будто французы рассеяны, а Жозефина привезла в своем багаже тело мужа и собирается похоронить его в саду французского посольства. Поэтому г-жа Бонапарт без сожаления покидает берега Арно и перебирается в маленькую тосканскую республику Лукку, где сенат принимает ее, как коронованную особу, осыпает комплиментами, устраивает в честь нее приемы и празднества. Встреча в Лукке во многом объясняется тем, что Бонапарт в это время уже может сообщить Директории: «За пять дней завершена еще одна кампания». Но там, разумеется, не знают, что Жозефина — она пишет об этом своей тетке Реноден — сильно скучает, и ей не нравятся «почести в здешних краях».

Она так надеялась отыскать Ипполита где-нибудь между Адидже и Арно! Увы, лейтенант Шарль воюет и не может, подобно мужу, просить любовницу навестить его в промежутке между боями.

В одно прекрасное угро приезжает Мусташ с письмом от командующего. Бонапарт требует к себе жену. Пусть она вернется в Брешию, где, как 25 июля, «ее ждет самый нежный из любовников».

На этот раз, однако, любовником выступит не Бонапарт, а Шарль, Действительно, в среду, 17 августа, достигнув Брешии после долгого переезда, Жозефина и Амлен узнают, что генерал ждет их в Кремоне. Опять отправляться на юг? Проехать еще четырнадцать лье? Амлен склоняется к этому мнению. Жозефина отказывается. Этак придется пробыть в пути еще одну долгую ночь. Деловой человек настаивает. Напрасный труд! Амлен объясняет нам причину упорства Жозефины:

«Она заняла покои мужа, я — комнату адъютанта.

— Поднимайтесь к себе, — сказала она мне. — Я ложусь. Стол накроют у моей постели, и мы поужинаем вместе.

Снова спустившись вниз, я увидел на столе три прибора и осведомился, кто же будет третьим застольником.

— Это наш бедный Шарль, — ответила она. — Он возвращается из командировки и остановился в Брешии, где узнал, что я здесь.

В этот момент вошел Шарль, и мы отужинали втроем. Еда длилась недолго, и мы собрались уходить, но, услышав уже в дверях, как она томным голосом попросила Шарля вернуться, я удалился в одиночку. Перед сном я заметил, что забыл свою шляпу и оружие в гостиной, расположенной перед спальней. Я решил сходить за ними. Гренадер, стоявший на часах у дверей, сказал мне, что ему велено никого не впускать.

— Кто дал такой приказ?

— Горничная.

Я понял, что пескьерская героиня вновь стала галантной парижанкой».

В «покоях мужа»!

На другой день Бонапарт занимает свое место, и Шарль исчезает. На этот раз, поскольку Амлен, как выражается Андре Гавоти, «получил боевое крещение вместе с г-жой Бонапарт», генерал вынужден назначить делового человека ни много ни мало уполномоченным по военным контрибуциям. Вот Амлен и пошел в гору! Будучи военным администратором, он может заниматься и собственными сделками. А это — золотое дно! Разумеется, он не потребует с Жозефины те луи, что ссудил ей в Париже; больше того, он скоро вручит ей двенадцать тысяч франков (шестьдесят тысяч сегодняшних), ее долю в одной, особенно выгодной операции. Это позволит ей рассчитаться с долгами и уплатить за пансион детей, не говоря уже о помощи одной своей внучатой тетке Таше, прозябающей в нищете в Блуа, и субсидиях тетке Реноден, которая вечно сидит без денег.