Жозефина. Книга вторая. Императрица, королева, герцогиня

Рагидо — фамилия из еще не написанных пьес Лабиша^[21] — нотариус. Накануне своего гражданского брака молодой Бонапарт ездил с «невестой» к этому законнику и тактично отсиделся в конторе вместе с клерками. Стоя в оконной амбразуре и, постукивая пальцами по стеклу, он через запертую дверь кабинета отчетливо слышал, как Рагидо прилагал все усилия, «чтобы отговорить г-жу де Богарне от предполагаемого брака».

— Вы делаете большую ошибку, — твердил нотариус, — вы в ней раскаетесь, вы совершаете безумство… Вы собираетесь замуж за человека, у которого нет ничего, кроме плаща и шпаги.

Выходя, Бонапарт ограничился тем, что сказал Жозефине:

— Он говорил как порядочный человек, и то, что он тебе сказал, внушает мне уважение к нему.

Нотариус, ошалев от того, что он вызван в Тюильри утром дня коронации, входит в комнату. Наполеон в ослепительном наряде ждет его.

— Ну что, господин Рагидо, у меня вправду нет ничего, кроме плаща и шпаги?

«Суть в том, — признается Жозефина Бурьену, живописуя ему происшествие, — что Бонапарт, который во времена нашей близости рассказывал мне обо всех подробностях своей жизни, какие приходили ему на ум, никогда не заговорил со мной о маленьком афронте, претерпленном им восемь лет тому назад в конторе Рагидо, и вспомнил о нем, видимо, лишь в день коронации».

Тюильри переполнен людьми в костюмах, которые специально придуманы для них Изабе и Давидом, и кажется, что эти люди убежали с придворного бала времен Валуа^[22].

В десять утра под грохот артиллерийских залпов Жозефина и Наполеон садятся в карету, обитую белым атласом и запряженную восьмеркой светло-соловых лошадей с султанами из безупречных перьев. Луи и Жозеф, «в серебре и перьях по-испански», помещаются на переднем сиденье лицом к императорской чете. Оба сиденья настолько одинаковы, что, войдя в экипаж первой, Жозефина от волнения опустилась на то из них, на котором сидят спиной к движению. Пол застелен густой медвежьей шкурой, но грелки нет, а холод стоит жестокий. Это не мешает Жозефине быть красиво декольтированной.

Зеленые с золотом пажи гроздьями висят на задке и передке кареты, перегруженной ветвями оливы и лавра, пальмами и орлами, гербами и коронами, аллегорическими фигурами и пчелами. Все это раззолочено так, что слепит глаза. Вокруг этого подвижного монумента конные адъютанты рядом с лошадьми, генералы, командиры гвардейских полков у дверей, шталмейстеры у задних колес.

Перед каретой восемь эскадронов кирасир с горнами и литаврами, два эскадрона гвардейских егерей со своей громкой и пронзительной музыкой, взводы мамелюков, военный оркестр, Мюрат со штабом, верховые герольды, экипажи, ломящиеся от сановников, министров, высших должностных лиц и камергеров.

Позади кареты тринадцать запряженных шестеркой берлин для свитских офицеров и дам императора и императрицы, штатских придворных чинов. А дальше гренадеры, канониры, жандармы, военные оркестры…

Вот он, триумф Розы Таше де Ла Пажри, креолки с Мартиники!

Без четверти двенадцать императорская карета подкатывает к архиепископству, где император облачается в парадный наряд, а на Жозефину надевают тяжелую императорскую мантию и украшают ей лоб аметистовой диадемой. По деревянной галерее, украшенной коврами, длинная процессия пешком движется к собору Парижской Богоматери. Вслед за четырьмя приставами следуют на дистанции в десять шагов герольды, пажи, ассистенты, а за ними, на той же дистанции, один за другим, церемониймейстер и обер-церемониймейстер. Затем в сопровождении камергеров и шталмейстеров Жозефины идут в белом атласе и шелестя перьями три маршала, выполняющие сегодня обязанности статс-дам. По сторонам первого из них, Серюрье^[23], несущего на подушечке кольцо императрицы, — генерал Гардан и полковник Фуле; второй, Монсе^[24], сопровождаемый полковником Ватье и г-ном Бомоном, почтительно держит в руках корзину из крученого фиолетового бархата с золотым галуном, ручки которой сделаны из вермеля и в которую сейчас уложат шлейф мантии императрицы; наконец, третий — Мюрат, идущий между д'Аранкуром слева и г-ном д’Обюссоном справа, несет корону.

За ними Жозефина.

Устрашающую мантию несут Гортензия, принцесса Жозеф, она же Жюли Клари, Каролина, Элиза и Полина. Три последние пребывают в откровенно дурном расположении духа, все «тормозят» и, вопреки их уговору с императором, как можно хуже «поддерживают» тяжелый шлейф в тридцать квадратных метров. Трен платья каждой из них несет камергер, из-за чего вокруг пресловутой мантии императрицы толпится группа в десять человек — знак монаршего достоинства «г-жи Бонапарт». Позади, замыкая шествие, движутся фрейлины, гардеробмейстерина и шесть камеристок.

Наконец начинается нескончаемый кортеж императора. Его мантию поддерживают оба консула и два будущих короля — Луи и Жозеф.

У входа в собор Парижской Богоматери кардинал Камбасерес подает Жозефине святую воду. Императору ее подает изможденный старец кардинал-архиепископ Беллуа, родившийся еще при Людовике XIV.