Жребий брошен

Эпазнакт действительно упал в обморок от усталости с раной в груди, но все это вовсе не было смертельно, как он уверял, чтобы вынудить согласие Амариллы. Самый краткий отдых был достаточен для восстановления сил этого богатыря, и он радостно поскакал за императором полон надежд вскоре окончательно отомстить врагам за бедствия своей жены.

Всеми ненавидимый Фабий тоже уехал. При штурме Аварикума сотник первым влез на стену, но был сброшен галлами и расшибся насмерть[76].

Узнав о его гибели, Церинт грустно воскликнул:

– Напророчил ему это Аврелий… сломаешь ты себе шею, говорил он… вот он и сломал шею!

Но Церинт не жалел Фабия – слишком уж постоянно ему приходилось огорчаться дерзкими выходками бывшего хозяина.

Так погиб этот римлянин, которому вначале жизнь улыбалась, как весенний день. Добрый, веселый, богатый, красивый, он выпорхнул из родительского гнезда под Фезулы Веселым Воробьем, а умер под стенами Аварикума через десять или двенадцать лет Угрюмым Филином, никем не любимым, не оплаканным.

Верцингеторикс и его главные помощники – Луктерий, Амбриорикс и Литавик – напрягали все силы для изгнания римлян из Галлии, но все оставалось тщетным; они лишь дали завоевателям повод разорить страну, ограбить и вместо легкой дани наложить на нее тяжелое иго. За резню римлян Цезарь ужасно мстил галлам беспощадным опустошением края и казнями, наложившими на его имя, пусть и невольно, несмываемые пятна жестокости, – например, он велел отрубить руки всем мятежникам города Укселодунума в области кадурков после взятия его штурмом.

Упавшие духом арверны выдали Верцингеторикса Цезарю. Луктерий наконец достиг осуществления своей давней мечты: он наследовал власть над восставшими после ареста своего друга, но как и когда досталось ему желанное? Герговия и Алезия, главные города арвернов, покорились римлянам. Аварикум, столица битуригов, и родной Луктерию Укселодунум, столица кадурков, были взяты штурмом и разорены дотла. Войско мятежников, разбитое, израненное, больное, упавшее духом, уже не было стройной армией из двухсот тысяч человек, а пряталось по лесам в виде мелких разбойничьих шаек.

Луктерий пробовал соединить опять эти толпы, переезжал с места на место, ораторствовал, свирепствовал во время жертвоприношений, но ни в чем не имел никакого успеха. Злодей сделался правителем без территории и без власти, которому отовсюду грозили беды не только со стороны римлян, но и от галлов, принявших сторону Амбриорикса, Коммия и других вождей. Но мятежнику еще не хотелось сознаться, что все для него кончено. Еще некоторое время Луктерий важничал среди своих последних приверженцев и рисовал им картины своего будущего могущества. Время шло. Последние приверженцы один за другим покинули несчастного вождя, перешедши одни к Амбриориксу, а другие – к римлянам, полагаясь на милосердие Цезаря. Луктерий остался совершенно один. Он задумал бежать к германцам – в эту обетованную землю всех галлов, которым некуда было приткнуться на родине. Направляясь к Рейну по Ардуэнскому лесу ранней весной, он спешился, чтобы дать отдых коню, но внезапно обнаружил, что стоит на поляне у могилы Бренна.

Был вечер. Молодая луна светила сквозь обнаженные ветки дубов. Луктерий оказался в этом месте случайно, сбившись с дороги. Ему стало страшно. Это ужасное место было полно воспоминаний о раздирающих душу сценах жертвоприношений, почва его была пропитана кровью замученных. Луктерий хотел ускакать обратно, чтобы разыскать дорогу к Рейну, но его конь был совершенно измучен и не мог больше передвигать ноги, утопая в вязких сугробах талого мартовского снега. Привязав его к дереву, Луктерий сел на склоне кургана и глубоко задумался. Вся прошлая жизнь пронеслась перед ним вереницей воспоминаний, сладких и горьких.

Добрая мать, строгий отец, веселые товарищи детства, первая битва юноши, плен у рутенов, рабство… Все это ему вспомнилось туманно, сквозь пелену лет, бесцветно. Затем возникли другие, более яркие воспоминания – римская арена, аплодисменты публики, хвала, слава, град кошельков, полных золота, любовь Фульвии, увлечение, блаженство, роскошь, взаимное охлаждение, оскорбления со стороны госпожи, принуждение к злодействам…

Это взволновало дикаря; еще не окончательно заглохшая совесть заговорила в его черном сердце. Перед ним возник кроткий образ красавицы Амариллы, обманутой им…

Амарилла теперь – счастливая супруга Эпазнакта, названая сестра вергобрета седунов, ее нельзя погубить. Совесть умолкла, злость забушевала в сердце злодея. Луктерий взглянул на курган и вспомнил королеву Маб, вспомнил все свои тайные молитвы, которые нес богам при ее муках.