Жребий окаянный. Браслет

— И без тебя разберемся, на что их использовать, хорек вонючий, — вновь влез в разговор длинноволосый любитель русского матерного языка.

— Как жаль, ваше величество, что среди ваших слуг нет, видимо, знатока древнего царского чина[18]. Тогда бы ваш слуга обращался к вам подобающим образом. Ведь он всего лишь невежа и неуч. А кто не знает этого, может подумать, что он намеренно оскорбил ваше величество. При вашем дедушке за такое не сносить бы ему головы.

— Эй, ты… — выкрикнул молодой человек, но царь не дал ему продолжить:

— Пошел вон, Федька. Фуникова сюда вызови. Скажи: деньги надо принять.

— Что мне сказать батюшке? Почему в слободу не едешь? — с нажимом произнес молодой человек.

«Ага, понятно, — сообразил Валентин. — Ты, милок, и есть, значит, Федька Романов». До сих пор Валентин тщательно игнорировал присутствие царских дружков, теперь же решил изменить тактику.

— Как смеешь ты, пес смердящий, у царя отчета спрашивать? Иль тебе жизнь не дорога? — рыкнул он.

Расчет оказался верным. Федька стушевался, отступил и, вскочив на коня, поскакал к воротам.

— И вы пошли вон, — велел он братьям Басмановым.

Те, в отличие от Федьки Романова, и не вздумали ерепениться, сразу же выполнили команду.

— Не желает ли ваше величество осмотреть повнимательнее строй встречающих его воинов? — осведомился Валентин елейным голосом, едва назойливые мальчишки их покинули.

Царь в ответ лишь утвердительно кивнул. Они прошли на правый фланг, после чего проследовали вдоль всего строя, сопровождаемые криками «ура». Едва миновали последнего «солдата», как дон Альба отдал команду, строй повернулся и удалился вдоль дороги шагов на двести. Царь бросил удивленный взгляд на Валентина, но тот успокоил его:

— Сейчас, ваше величество…

Оркестр вновь грянул марш, зарокотали барабаны, задавая темп, и три «коробки» «солдат» (вернее, актеров) двинулись к царю строевым шагом. Для пущего эффекта обочь дороги заранее были уложены щиты из полубревен, имитирующие мостовую. Когда подкованные солдатские сапоги загрохотали по этой импровизированной мостовой, царь, похоже, впал в эйфорию, а Валентин, исподтишка наблюдавший за ним, мысленно торжествовал. Не бывает мальчишек, никогда не хотевших стать военными. И парады любят отнюдь не только генералы. Юный царь смотрел как зачарованный. Три «коробки» по сорок восемь человек каждая промаршировали в одну сторону, потом, после короткой остановки, повинуясь знаку Валентина, — в другую.

— Мне кажется, вашему величеству по душе военные потехи и забавы, — шепнул Валентин на ухо остолбеневшему царю. Тот лишь утвердительно кивнул, не в силах оторвать взгляд от удалявшихся солдат. — Тогда прошу ваше величество пройти вот сюда. — Они отошли от дороги с десяток метров и подошли к большому низкому столу. — Любой военачальник перед битвой пытается представить, как будет проходить сражение. Хочу преподнести вам, ваше величество, чрезвычайно полезную в военном деле вещь. Благодаря ей, вы сможете изучить и разыграть прошлые битвы, проведенные великими военачальниками, а также представить себе свои собственные сражения.

Пока Валентин говорил, умелые руки проворных слуг покрыли стол зелеными квадратами тонких пластин. По пластинам заструилась извилистая голубая речка, а на речке появились деревянные мосты. Потом на плоскости появились холмы и возвышенности, несколько небольших деревень, рощицы и отдельно стоящие деревья. И наконец из ящиков стали извлекать фигурки воинов, окрашенных разноцветными красками, и выстраивать их по обе стороны реки.

— Я сам! — вдруг вскрикнул царь и выхватил ящик из рук ближайшего к нему слуги.

Но в планы Валентина не входило, чтобы царь, забыв обо всем, погрузился в игру в солдатики.

— Ваши предки, ваше величество, — промолвил он, выждав минут пять, — все были великими полководцами. Они одерживали великие победы, завоевав многие страны. Уверен, и вы продолжите эту традицию, а эта вещица поможет вам в этом. — Он мягко, но уверенно забрал ящик с солдатиками из рук царя. — Упакуйте все тщательно, — велел он слугам и тут же поманил к себе рукой опричников, до сих пор с интересом взиравших на происходящее. — Эй, вы! Подойдите сюда! Пятеро!

— Да! — крикнул вслед за ним царь. — Пятеро! Ко мне!

Когда опричники, спешившись, подошли, Иван, насупив брови, грозным голосом повелел им:

— Доставить ко мне в покои! И осторожнее! Кто уронит — руки поотрубаю! И охранять! Неотрывно! Не давать никому!

Опричники, нагруженные ящиками, вереницей двинулись к воротам, а Валентин, подобно змею-искусителю, зашептал царю в ухо:

— Любит ли ваше величество охоту? У меня для вас приготовлены презанятнейшие подарки.

— Люблю, конечно, — на едином выдохе произнес юный царь.