Жребий окаянный. Браслет

Представление продолжалось. Сначала Ивану Ивановичу были продемонстрированы самые лучшие в мире борзые, на глазах у всех догнавшие одного за другим пятерых матерых зайцев, потом настала очередь гепардов, шутя обогнавших лошадь, имевшую перед ними гандикап метров в двести. Следом пошло оружие, из которого поочередно стреляли царь, дон Альба и Силка и снова царь. Подарочные кони тоже прошли «на ура». Карета, правда, несмотря на богатую, искусную отделку и техническое совершенство, воспринята была едва ли не равнодушно (что поделаешь, мальчишка!). Валентин уже готовился извлечь, словно фокусник, своего рыже-полосатого джокера, как представление было прервано появлением самого Никиты Романовича в сопровождении казначея Фуникова и двух сотен опричников.

Валентин старательно не замечал процессию, выехавшую из ворот Александровской слободы, и оглянулся лишь тогда, когда за спиной прозвучал властный голос:

— Почему не едешь домой, твое величество? И что это за люди вкруг тебя?

«А папаша-то поумнее сынка будет, — мысленно усмехнувшись, подумал Валентин. — Прилюдно царя Ванькой хотя бы не величает».

— Кто это, ваше величество? И почему он смеет так властно с вами говорить? — зашептал он на ухо.

Царь скривился, как от кислого.

— А-а-а… Дядька мой, Никита Романович. Боярин. — Он повернулся к дядьке. — Я принимаю послов от Земства. Они подарки мне привезли… И деньги. — Тут взгляд царя упал на казначея. — Эй, Фуников, Никита Яковлевич, прими-ка мои деньги. Они вон у дороги, в сундуках. Да не путай их с опричными, это мои личные.

Как только царь переключился на казначея, Валентин поклонился царскому дядьке:

— Здрав будь, боярин Никита Романович. Послан я от Земства к царю с дарами и пожеланиями доброго здравствования ему и всей родне его. Зовусь я Михайла Митряев, купец Ярославской гильдии.

Никита Романович, в отличие от сына, нисколько не удивился, что в роли посла выступает купец. Его удивило скорее, что посол так молод.

— Уж не Мудра ли Митряева сын? — спросил он.

— Мудр мой отчим, — ответил Валентин, — но сейчас он за свои преступления отрешен судом от всех прав, и митряевский торговый дом вынужден был возглавить я.

После этих слов взгляд Никиты Романовича несколько потеплел, он только раскрыл рот, собираясь что-то сказать Валентину, как окрестности потряс громоподобный рев. Лошади при этих звуках словно взбесились. Никита Романович еле удержался в седле на шарахнувшейся в сторону лошади.

— Это он, тигра? — обрадовался царь, до появления дядьки с нетерпением ожидавший проанонсированный номер.

— Тигр, — поправил его Валентин.

Клетку, завешенную полотном и установленную на телегу, подкатили почти что к царю. Валентин кивнул, давая разрешение, завеса была сдернута с клетки, и во всем своем великолепии предстал красавец-тигр.

Один из слуг сквозь решетку принялся донимать его длинной палкой, на что зверь вновь ответил грозным рыком. Никита Романович, как человек предусмотрительный и осторожный, к тому времени уже успел спешиться и подойти к племяннику в тот самый момент, когда Валентин говорил ему:

— Примите, ваше величество, в дар этого могучего зверя.

Царь еще не успел издать ни звука, как Никита Романович прореагировал:

— А на что он надобен? Медведь хотя бы плясать умеет.

— Чуть позже, в соответствующей обстановке, и тигр продемонстрирует свое умение.

— А с медведем его стравить можно? — задал детски невинный вопрос царь.

— Можно, — разрешил Валентин.

— А на человека натравить? — зловещим тоном поинтересовался Никита Романович.

— Нельзя. Ибо, попробовав раз человечьего мяса, он не остановится. Он тогда станет в десять раз опасней.

— Ладно. — Никита Романович лениво махнул рукой своим. — Забирайте подарки. — После этого он обернулся к Валентину. — Мы тебя примем. Но дружину свою отошли обратно. Нет в слободе для них места. И вот это все… — Он сделал круговое движение пальцем, указывая на поляну, на которой расположился лагерем посольский поезд. — Все, что не подарки, отправляй обратно. Скудны мы местом. В тесноте живем.

«Ладно придуриваться, старый хитрован. Не то я не понимаю, откуда проистекает та теснота. Боишься ты», — подумал Валентин, а вслух сказал:

— Разреши только взять с собой трех товарищей да слуг-мастеровых числом менее десятка. Еще не все подарки вручены. — Валентин улыбнулся. — На то и мастеровые надобны.

— Да!!! — воскликнул царь, не дожидаясь дядькиного одобрения. — Я вас всех у себя во дворце устрою!

Никите Романовичу лишь оставалось согласно кивнуть.

В постель, состоящую из горы перин, подушек и одеял Валентин ложился сегодня не только с чувством выполненного долга, но и с радостью. Еще бы, браслет на руке, за рыбасоидов зацепился… Что еще нужно для полного счастья? Разве что убрать самого Рыбаса…