Жребий окаянный. Браслет

— В чем твой интерес? What is your profit? — Валентин ткнул пальцем в грудь Дика.

Услышав родную речь из уст собеседника, англичанин на радостях разразился длиннющей тирадой на английском. Но Валентин хоть и изучал в своем университете восемь иностранных языков, не обладал, видимо, в достаточной мере соответствующими способностями. Поэтому и знание всех этих языков было у него на уровне более чем посредственном.

— No, no, no… — остановил он англичанина. — Говори только по-русски.

— Я буду брать с игроков небольшую плату за участие. Это будет мой выигрыш. Может быть, иногда сыграю сам.

— Что ж… — Валентин ненадолго задумался. — Мы подумаем над твоим предложением, Дик. Покажи нам свою контору. Если мы согласимся, то придем завтра утром прямо туда.

Контора действительно оказалась поблизости. Распрощавшись с Диком, троица друзей ретировалась. Поразмыслить им было о чем. С одной стороны, предложение казалось им весьма заманчивым. Богатые люди, собравшиеся специально для игры на деньги — это вам не случайные прохожие, нежданно-негаданно наткнувшиеся на забавное зрелище. Да и теплое помещение куда заманчивей морозной улицы. С другой стороны, имелось и принципиальное неудобство. В конторе у Дика, среди ограниченного количества избранных игроков — Валентину и Ерохе не удастся сохранить свое инкогнито. Так что придется им либо играть на равных с остальными, либо не играть вовсе, надеясь лишь на ловкость Силкиных рук.

Сходили к Надею, посоветовались, а утром направились к Дику. Их там, как оказалось, уже дожидалось более десятка поклонников азартных игр, в основном иностранцы. Первым делом Валентин поставил условие — все говорят только по-русски. Вторым — объяснил правила игры. Ну а третьим была уже сама игра. Работали недолго — часа два, а заработали почти сорок рублей. Примерно так же прошли и второй день, и третий, и четвертый. А на пятый произошло событие, давшее Валентину богатую пищу для размышлений.

За эти дни как-то так получилось, что игроки внесли одно усовершенствование в правила, а Валентин не стал возражать ввиду очевидной выгоды для себя подобного усовершенствования. Игроки начали набавлять ставку в процессе игры, примерно так, как это делается в покере. То есть можно было, начав с рубля, сделать свой выбор, а потом поднимать ставку хоть до бесконечности, пока один из соперников не выдержит.

Вот на пятый день и схлестнулись двое: низенький пузатый немец с круглым домашним лицом доброго старого дедушки и испанский дворянин, высокий, нескладный, весь будто состоящий из одних только острых углов. Подбородок его венчала узкая острая эспаньолка, а нафабренные усы были почти такой же длины, что и его шпага, за эфес которой он хватался при каждом волнительном моменте, как сердечник за сердце. А волноваться было от чего. Немец все набавлял и набавлял, а испанец не хотел уступать, уверенный, видимо, в своем выборе. Немца этого Валентин видел здесь каждый день, а испанец появился впервые. Несмотря на обманчивую домашнюю внешность, немец игрочищем был азартнейшим и просаживал каждый день сумасшедшие суммы. Каков в игре нервный, постоянно горячившийся испанец, Валентин не знал, но был почти уверен, что в этой схватке немец блефует, как всегда.

— Сорок пьять! — поднял еще раз ставку немец, выкладывая на стол серебряные кругляши рублей.

Испанец, нервно дергаясь, принялся копаться в складках своей одежды, выковыривая из карманов рублевые монеты. Пятую он искал особенно долго, но наконец добавил и ее к своей кучке серебра.

— Шорок пят! — многозначительно изрек он. — Ты открыват?

— Найн, — брякнул немец. — Пьятьдесять! — И добавил к своей горке еще пять рублей.

Испанец вновь принялся копаться в карманах, наконец вытащив из-за пояса кожаный мешочек, он развязал его и извлек оттуда монету.

— Золото! Дублон! — торжественно провозгласил он. — Болше пят рубл. Я открыват!

— Найн, найн, — завопил немец. — Нельзя дублон! Толко рубл можно!

Вслед за немцем загалдели все остальные, требуя от испанца убрать дублоны и играть только на рубли.

— Каррамба! — вскричал он, в очередной раз хватаясь за эфес своей шпаги и вертя из стороны в сторону головой.

Народ попятился от него, опасаясь то ли его шпаги, то ли острых кончиков его усов. Вперед выступил Дик и на правах хозяина попробовал призвать испанца к порядку.

— В Руси можно рассчитываться только рублями. Разве идальго не знает этого?

— Знает! — прорычал испанец. — Кто обменять дублон на пят рубл? Я открывай.

Но в ответ он услышал дружное «нет».

— Менять можно только в меняльной конторе, сэр, — пояснил Дик. — Никто из нас не имеет права менять вам деньги. Это есть нарушение закона, милостивый сэр.

— Каррамба! — вновь взревел испанец. — Вонюший купчишки! Вы иждеваетс меня! — Тут же он не просто ухватился за эфес, но и потянул шпагу из ножен.

— Эй, эй, стойте, стойте, идальго! — Валентин решил, что настал самый подходящий момент для вмешательства во взрывоопасную ситуацию. — Я займу вам пять рублей. Завтра отдадите. Или сегодня… Если выиграете.