Жребий окаянный. Браслет

— Приходилось. Службу нес. Наши городовые их охраняют. И иноземцев, что деньги на мену везут, тоже охраняют. И туда, и обратно. По их желанию, конечно. И из меняльных контор в государеву казну деньги тоже мы доставляем. Под нашим присмотром то есть… Постой, постой, Михайла… Уж не задумал ли ты чего?

— Нет-нет-нет, что ты, Надей!.. — Валентин только хотел заверить бдительного городового, что он, как и Остап Ибрагимович, безусловно чтит Уголовный кодекс, но вовремя внес поправку: — Я Судебник уважаю. И ни одной буквочки из него нарушать не собираюсь. Но… Ведь бывает так, Надей, что не все еще законами предусмотрено. Правильно?

— Бывает и так, — согласился Надей. — Задумал что-то?

— Сам еще толком не знаю, — честно признался Валентин. — Скажи… как курс определяется?

— Что определяется? — не понял Надей.

— Сколько, например, рублей дают за золотой дублон?

— Откуда я знаю… — Надей пожал плечами. — Оно мне нужно?

— И то верно, — согласился с ним Валентин. — Но… Вот ты сказал, что городовая стража иноземцев охраняет. И туда, и обратно. Так ведь?

— Ну… говорил.

— Это как же? От самой границы и до Ярославля, до меняльной конторы? А потом обратно?

— Нет, Михайла. До Ярославля иноземец сам по себе едет. Ты меня не так понял. Сидит он, к примеру, на постоялом дворе или в собственном доме. У них у многих здесь свои дома, знаешь? — Валентин кивнул. — Обращается он к нам: прошу, мол, сопроводить до меняльной конторы. Городовая стража пару человек на это выделяет. Дело-то ведь государственной важности. Государству-то нужны иноземные деньги.

— А зачем государству иноземные деньги?

Этот простой вопрос поставил Надея в тупик. Он сделал брови домиком и даже снял шапку, чтобы поскрести пятерней затылок.

— А я почем знаю? Ну и вопросы ты задаешь, Михайла. Я ведь простой городовой стражник. Пусть и обыщик, но ведь не думный же дьяк, в конце концов.

— Получается, что на границе меняльных контор нет, а есть только здесь. Да?

— Ну да.

— Значит, иноземец от самой границы до Ярославля преспокойно везет свои иноземные денежки. А если он их поменяет, не доезжая до Ярославля? Раньше?

— Как же он их поменяет, если меняльных контор там нет? — удивился Надей.

— А если человек какой-нибудь найдется и поменяет рубли на иноземные деньги?

— Зачем же ему это нужно, если на иноземные деньги у нас ничего купить нельзя? — Надея все больше изумляли вопросы, задаваемые Валентином.

— А если все-таки найдется такой человек?

— Так на то закон есть: иностранцу башку срубят, да и нашего по головке не погладят.

— Постой-постой, смертная казнь, ты говорил, за покупку и продажу товара на иностранные деньги. Про обмен денег ты ничего не говорил.

— Ох, Михайла, запутал ты меня совсем своими вопросами. — Надей вновь принялся скрести затылок. — Ладно, обещаю все разузнать доподлинно про обмен этот самый.

— Спасибо тебе, Надей. Но… Последний вопрос, можно?

— Давай.

— Ты вот сказал, что иностранцу голову срубят за обмен денег не в меняльной конторе. А как государство узнает, что он это сделал?

— Донесет кто-нибудь. Тот, кто видел.

— А если никто не видел?

— Замучил ты меня, Михайла. Не пойму я что-то, зачем этому иноземцу невесть где деньги свои менять, когда меняльная контора есть?

Поняв, что больше никакой информации выжать не удастся, Валентин быстренько свернул разговор и отправился домой.

Сила с Ерохой уже были дома, топили печь и разогревали нехитрый, но обильный ужин. Ванька у вдовы в Нагорной слободе так и не объявился, что было хоть и весьма печально, но уже привычно.

Вечер друзья провели как обычно, если не считать одного небольшого обстоятельства, имевшего, как выяснилось впоследствии, весьма серьезные последствия.

Когда Валентин снял для себя новый дом, он первым делом устроил в подвале тайник. Накопления уже образовались серьезные и таскать их с собой было неразумно; во-первых, опасно, а во-вторых, просто тяжело и неудобно. Поэтому, возвращаясь каждый вечер домой, Валентин спускался в подвал, вытаскивал из кладки секретный кирпич и бросал в выкопанную за кладкой нишу очередной кожаный мешочек с дневной выручкой. Так было и сегодня. Валентин уж было собрался вставить на место кирпич, маскирующий нишу, когда ему в голову пришла мысль, что было бы неплохо подсчитать накопленное. Заработки их постоянно росли, и сказать, сколько у них уже собралось денег, Валентин мог только весьма приблизительно. В то же время неясная, туманная пока идея об операциях с валютой в любой момент могла неожиданно проясниться и превратиться из гипотезы в рабочую схему. И вот здесь-то необходимо было точно знать сумму, которой они располагали.

— Ероха! Сила! — позвал он из подвала.

— Чего тебе? — В проеме возникла физиономия Ерохи.

— Спускайтесь сюда, деньги сейчас считать будем. И свечу еще одну прихватите.