Жребий окаянный. Браслет

Валентин никогда не был драчуном и уж тем более знатоком боевых искусств. Да и тело Михайлы Митряева к агрессивному поведению не располагало. Но столь откровенного хамства он снести не мог. Собрав всю свою ненависть к таким хамским типам в кулак, он метнул его прямо в ненавистную харю. Удар получился хорошим. Максимум для Михайлы Митряева. Пожалуй, даже процентов на пятнадцать — двадцать повыше максимума.

Хамскую морду мотнуло назад, ее обладатель даже покачнулся. Облизав разбитые губы, он сплюнул на пол и повторил:

— Fuck you!

Не дожидаясь его реакции, Валентин отпрыгнул назад, туда, где между двумя окнами стоял письменный стол-бюро. Как ему помнилось, на столе всегда стояла массивная керамическая чернильница с торчащим из нее пером, а рядом с пачкой бумаги лежал нож для ее разрезания. Не бог весть какое оружие, но все ж…

— Дик! — что есть мочи заорал Валентин, пытаясь одной рукой нашарить нож у себя за спиной. — Помоги!

В это время трое набросились на Силу и, ухватив его, будто это не живой человек, а свернутый в рулон ковер, рысью двинулись на выход. Остальные полукругом, потихоньку приближаясь, наступали на Валентина.

Словно в ответ на призыв, в зале появился Дик и, закрыв дверь и привалившись к ней спиной, громко скомандовал:

— Take, take him! Quickly!

Валентин еще не осознал до конца, что же здесь, в конце концов, делается, но кое-что он уже знал точно — Дик их предал. Рука его нащупала наконец чернильницу, и Валентин только собрался швырнуть ее в ближнего к нему врага, как от могучего удара, снося со своего пути Дика, распахнулась дверь.

— Одни дверь открыто, другой — закрыто, а я хочу играт. — На пороге зала стоял азартный испанец. Только вымолвив эту фразу, он наконец сообразил, что то, что он видит, не очень-то похоже на игру. Даже азартную. — Каррамба! Что ждес происходит?

— Спаси, дон Альба! Убивают! — завопил в ответ ему Валентин.

Благородному дону не надо было повторять дважды. Его длинный меч, вылетев из ножен с быстротой молнии, сразу же ранил в плечо одного из тех, что держали Силу под мышкой, как какое-нибудь бревно. Раненый вскрикнул и выпустил Силу из рук. Два его товарища тоже бросили свою ношу и, вытащив из-под одежды спрятанные тесаки, сделали шаг вперед. Пятеро, окружавшие Валентина, позабыв о нем, тоже бросились на помощь своим товарищам, доставая на ходу здоровенные тесаки. Воспользовавшись возникшей сумятицей, Сила на четвереньках, лавируя среди множества ног, пополз к двери. Конечно, если бы не помощь дона Альбы, вряд ли бы ему удался этот маневр. Но испанец, с аристократической изощренностью орудуя своим мечом, постоянно создавал угрозу одновременно всем, оказавшимся в первом ряду, заставляя их неуклюже отмахиваться своими тесаками. Безусловно, будь у него желание, он в мгновение ока искромсал бы всех восьмерых, но…

Валентин, видя, что Силка уже находится в безопасности, скрывшись за дверью, а дон Альба надежно удерживает всех восьмерых «гостей» Дика, сообразил, что наступил самый подходящий момент для того, чтобы и ему покинуть негостеприимную контору. Дверной проем заблокирован дерущимися, значит, надо пробовать через окно. Валентин только успел подумать, что тяжелый стул с высокой резной спинкой идеально подойдет для пролома оконного переплета, как заметил поднимающегося на ноги Дика, еще не отошедшего от нокаута дверью. Швырнув в него чернильницу, которую он до сих пор держал в руке, Валентин схватил стул и что есть сил ударил им в окно. Хрустнул деревянный переплет, посыпалось, разлетаясь на мелкие осколочки, драгоценное стекло. Валентин ударил еще раз, расширяя пролом, и поставил стул под окно.

Перед тем как выпрыгнуть, он успел переглянуться с испанцем и сделать ему ручкой, что должно было означать одновременно и «спасибо, друг», и «еще встретимся». Валентин прыгнул, сгруппировавшись, удачно приземлился и, пару раз перевернувшись, вскочил на ноги. Но перекувыркнувшийся во время прыжка мир еще не успел в его голове вернуться в свое естественное состояние, как Валентин ощутил удар по ногам и вновь рухнул наземь. Тут же в него вцепились крепкие руки, кто-то тяжелый навалился ему на живот. Валентин попробовал трепыхнуться, выскользнуть из-под груды тел, навалившихся на него, но не тут-то было. Держали его крепко, и уже кто-то начал вязать ему ноги, а следом за этим и руки. Нападавших на него было четверо, и он их не видел среди «гостей» Дика.

Напавшие поднялись и стояли теперь вокруг него, спеленутого веревками по рукам и ногам. Валентину только и оставалось, что извиваться всем телом, пытаясь ударить кого-нибудь из супостатов связанными ногами, да мычать от бессилия сквозь забитый в рот кляп.

— Смотри, какой злобный барчук, — сказал один из них, увернувшись от Михайлиных ног. — Весь повязанный, а все одно драться пытается. Ничего, дружок, скоро и тебе достанется.

Это замечание почему-то вызвало дружный хохот стоящих над ним мужиков.

— Ладно, — сказал другой, видимо старший. — Надевай ему мешок на голову и неси в сани.

Валентина подняли, поставили на ноги и надели мешок на голову.