Жребий окаянный. Браслет

— Митряев, говоришь? — «Секьюрити» нахмурился, благодушная улыбка сползла с его лица. — Эй, Сом! — крикнул он и, когда в прихожей появился еще один дядечка столь же грозного вида, сказал: — Вьюнош тут… — Он мотнул головой в сторону Валентина. — Говорит, что Митряев…

— Михайла Митряев, — перебил его Валентин.

— К Гурьян Гурьянычу просится. Говорит — важное дело.

Сом ушел, а вернувшись через пару минут, поманил Валентина пальцем:

— Ступай за мной.

Они поднялись по длинной, в несколько маршей, лестнице на второй этаж и, пройдя по коридору, остановились перед закрытой дверью.

— Погодь-ка, — скомандовал «секьюрити» Валентину и ловко, так что тот и не успел даже глазом моргнуть, обыскал его. — Что это у тебя? — Его рука скользнула Валентину за пазуху и выудила оттуда металлический брусок. Он подбросил его на ладони, как бы взвешивая, и тут же вынес свое заключение: — С этим нельзя к Гурьян Гурьянычу.

— Болван! — взорвался Валентин. — Это же серебро! Я с этим делом и иду к твоему хозяину!

Сом вновь покачал на ладони брусок, хмыкнул и, деликатно поскребшись в дверь, сладким голосом спросил:

— Гурьян Гурьяныч, можно?

— Заходи!

Прозоров сидел за столом, заваленным конторскими книгами, и с интересом смотрел на дверной проем — кто ж это там появится из-за мощной спины его телохранителя. Но Сом и не думал никого пропускать. Он прошел в кабинет и положил перед хозяином металлический брусок.

— Что это такое? — по инерции спросил Прозоров, взяв в руки брусок. Он уже прекрасно видел, что это серебро, и теперь с интересом разглядывал незнакомое клеймо с тремя буквами «М».

— Это мое серебро, — услышал он ответ.

Прозоров поднял голову. Прямо перед его столом, оттерев в сторону охранника, стоял молодой человек.

— Постой, постой… Я тебя знаю! Это ты выиграл у меня… чертову уйму рублей. — Прозоров сделал знак рукой, веля охраннику выйти.

— Не я, — поправил его Валентин, — а мой приятель, что двигал тогда стаканчики. Я тогда тоже проиграл.

— Хрен редьки не слаще. А я потом приходил на то место, искал вас, хотел сыграть еще. — Похоже, один из самых богатых людей Ярославля был совсем не в обиде на мальчишек, обыгравших его. — Так ты, стало быть, Митряев?

— Митряев, Гурьян Гурьяныч. Михайла Митряев, — уточнил Валентин. — А на то самое место я тоже не смог больше прийти. И вот почему, Гурьян Гурьяныч. Я не родной сын Мудра Лукича Митряева, а пасынок. Я и есть природный, законный Митряев. А Мудр никакой не Митряев, а бывший кучер, женившийся на моей матушке и таким образом пролезший в нашу семью.

Прозоров кивнул — знаю, мол. Видя, что слушают его с благосклонностью, Валентин вдохновился еще пуще и в самых ярких красках живописал всю историю своих взаимоотношений с Мудром. Прозоров выслушал его внимательно, а когда Валентин закончил, сказал, осуждающе покачав головой:

— Это ж надо до такого дойти… Ты можешь чем-нибудь доказать, что Мудр Митряев добивается твоей смерти?

— В том-то и дело, что нет. Со стороны это видится как хлопоты заботливого папаши, который пытается наставить на путь истинный непутевого сына. Подумаешь, хочет изловить сбежавшего из дома мальчишку…

— Гм-м… Чем же я тогда могу помочь тебе, Михайла?

— Перед вами лежит слиток. Это серебро, Гурьян Гурьяныч. Прячась от мудровских наемных убийц, во время своих вологодских скитаний я наткнулся на серебряный рудник, принадлежащий одному из местных княжат. Рудник практически не давал серебра, принося своему владельцу одни убытки. У меня было с собой немного денег, данных мне матушкой, и я, пожалев несчастного владельца, выкупил у него задешево этот рудник. Каково же было мое удивление, когда рудокопы через несколько дней наткнулись на жилу. Жила та бедна, серебра дает мало, но я надеюсь на Божью милость.

— Ты хочешь сказать, что это серебро добыто у нас?

Прозоров покачал слиток на ладони.

— Да, Гурьян Гурьяныч. Под Вологдой. В этом-то серебре и кроется смысл моей просьбы. Для меня оно дорого не само по себе, а как предлог для открытия самостоятельного дела. Ведь если у меня будет собственное дело, а купеческое сообщество признает меня как равного, как члена гильдии, Мудр не посмеет тронуть меня.

— Гм-м… А ведь верно говоришь! — Прозоров пригладил свою ухоженную бороду обеими руками. — Но за вступление в гильдию надо платить…

— У меня есть эти деньги, — перебил его Валентин. — Поспособствуйте только, прошу вас, моему принятию. Ведь Мудр будет противиться изо всех сил.

— Не все коту масленица. — Прозоров усмехнулся. — Ничего ему в этот раз не обломится. Пиши, Михайла, прошение в гильдию. Прямо сейчас пиши! Вот тебе бумага… — Он пододвинул к торцу стола лист бумаги и чернильницу с торчащим из нее пером. — Но чую: ты, Михайла, несмотря на все старания Мудра, рано или поздно станешь хозяином всего митряевского дела. А Митряевы испокон веков соперниками Прозоровых были…