Жребий судьбы

Лассен уставился на Тирда. Все говорило о том, что тот настроен решительно. Если он выполнит свои угрозы, последствия могут быть самые ужасные, как для всего королевства, так и для востока в частности. Лассен не был свидетелем войны с Каттанией, завершившейся расширением границ Веларуса, но слышал достаточно рассказов о резне, грабежах и бесчинствах, которые не прекратились, пока силы Иландра не отбросили захватчиков. Димари сделаны из того же теста, что и звери Ферренда.

Он вздрогнул от неожиданности — Тирд вдруг подался вперед и, поймав его за локон, протер мягкие волосы между пальцами. Когда Лассен непроизвольно отпрянул, тот усмехнулся:

— Хм, а вы симпатичный, — заметил он. — Не хватает изыска на мой вкус, но на безрыбье сойдет.

Лассен с лица спал. Поднялся и покосился на дверь, словно измеряя расстояние до нее от того места, где он стоял.

Тирд фыркнул:

— Ой, не глупите, — Он явно забавлялся. — Знаю, Рогир запечатлел вас, и самое неприятное для меня, что я не могу вкусить достоинств, коими вы, возможно, все еще обладаете. Жаль. По правде говоря, мне очень любопытно, из-за чего его к вам так тянет. — Тирд встал, пожав плечами. — Но не настолько, чтобы нарываться на неприятности, — добавил он, развернулся и направился к двери. — Советую поразмыслить над моими словами. А лучше действовать. И, ах, да… Он остановился. — Если вы кому-нибудь расскажете о нашей беседе, особенно Рогиру, я немедленно порву с ним.

Он открыл дверь, нос к носу столкнувшись с оторопевшим Жозелем. Хмыкнул и прошествовал мимо старого слуги. Тот подозрительно посмотрел ему вслед, затем перевел взгляд на бледного как полотно Лассена:

— С вами все хорошо, диар?

Кивнув, Лассен вышел на балкон. Сделал глубокий вдох в надежде, что свежесть расстилающихся внизу садов поможет ему избавиться от тошнотворного аромата, застрявшего в носу.

* * *

— Рогир-диар просил передать, что придет к вам сегодня вечером.

— Спасибо, Жозель.

Лассен еще раз проверил, ничего ли не забыл — сумка с одеждой, свертки с подарками для семьи и друзей. За десять лет, прожитых в Рикаре, это была его третья поездка домой. Он так надеялся на нее, что Рогир наконец уступил и перед весенними проливными дождями разрешил ему покинуть Рикар при условии, что он возвратился к середине лета. Лассен вздохнул. Конечно, перспектива снова увидеть родителей и братьев, безусловно, радовала. Но разговор с Тирдом изрядно омрачал настроение.

Жозель терпеливо ждал у двери. Он отпустил слугу и прошел в гостиную, где тот накрыл стол к обеду. С тех пор, как Тирд вернулся, Лассен ел в основном у себя в комнатах. А когда выезжал в город, старался перекусить в какой-нибудь гостинице или таверне.

Правда, появляться в столовой он не хотел вовсе не из-за перешёптываний придворных. Лассен привык к сплетням. Если раньше Тирд просто игнорировал его, то с некоторых пор взял моду неприязненно сверлить взглядом каждый раз, когда они оказывались вместе в одном и том же помещении. Тут даже Рогир ничего не мог поделать, и Лассен предпочел не провоцировать ситуации, которые бы отрицательно сказались на добром имени возлюбленного. Держать при себе любовника после вступления в брак — одно дело, а открыто ставить его выше официального партнера — совсем другое. Это выходило за рамки дейранских приличий.

Лассен попробовал немного превосходного тушеного мяса перепелки, отщипнул ломтик свежего хлеба. Даже ягодный пирог со сладким заварным кремом и хрустящей корочкой, обсыпанной орехами, соблазнил откусить лишь кусочек. Жозель уже начал переживать, но Лассену удалось внушить тому, что отсутствие аппетита связано с избытком эмоций по поводу предстоящей встречи с родными. Успокоившись, слуга поставил перед ним хрустальный кубок с мирашем.

Пока Жозель готовил ванну, Лассен взял бокал, задумчиво рассматривая ярко-синюю жидкость. Рогир всегда тщательно заботился о том, чтобы не наградить его ребенком. Мираш нельзя пить постоянно, и, если Лассен не принимал зелье, они занимались только анальным сексом. Теперь эта мысль резанула особенно больно. Он со вздохом поднес сосуд к губам. Но, собираясь сделать первый глоток, остановился.

Снова уставился на мираш. Затем поднялся и шагнул к балкону. По обеим его сторонам стояли две кадки с растениями. После секундного колебания Лассен вылил настой в один из горшков. К возвращению Жозеля Лассен просто сидел на балюстраде, прижимая пустой кубок к груди и глядя в темноту.

Чуть позже он устроился на постели, приготовившись к приходу короля. Но взбудораженные нервы не давали покоя. Он вскочил и принялся бесцельно бродить по комнате, не обращая внимания на прохладный ночной бриз, холодивший обнаженную кожу. Лассену казалось, будто минуты бегут слишком быстро. Кощунственно тратить время впустую на ожидание, когда его осталось так мало. Ведь завтра он уедет из города и окажется далеко от Рогира.