Жребий судьбы

С этими словами он подхватил любовника и отнес на кровать. Они снова предались ласкам, на этот раз сорвав друг с друга одежду, чтобы кожей ощущать обнаженную плоть. Если Рогир и счел поступок необычным, то никак не прокомментировал. Или действительно просто не заострил внимание на том, с какой дикой ненасытностью Лассен удовлетворяет свое желание.

Однако, судя по тому, как Лассен содрогнулся, стало понятно, что после первого соития, оказавшегося намного жестче, чем обычно, он стал слишком чувствителен, чтобы принять любовника снова. Лукаво улыбнувшись, Рогир извлек маленький флакон с маслом, который держал в своем ночном столике, и перевернул Лассена на живот. Осыпая его извивающуюся от блаженства спину поцелуями, постепенно спустился вниз к упругим полушариям ягодиц и расщелине между ними. Лассен спрятал лицо в подушку, чтобы заглушить стоны, пока Рогир раздразнивал его языком, прежде чем несколько раз погрузиться в сердцевину и испить вкуса из самых недр. Когда Лассен уже едва не молил о пощаде, тот наконец заменил язык смазанными пальцами и вскоре завершил подготовку, посчитав, что может приступать.

Рогир вошел, и Лассен закрыл глаза. Он одинаково привык принимать орудие Рогира, как в ножны, так и в заднее отверстие. Сначала всегда чувствовался небольшой дискомфорт, естественный, даже когда партнер очень осторожен, но ощущения при анальном соитии были не менее яркими. Лассен двигался навстречу толчкам Рогира, стремясь к наиболее глубокой наполненности.

Рогир скользнул рукой ему под живот. Он тревожно напрягся, словно через ладонь матка подаст возлюбленному какой-нибудь знак о том, что в ней зародилась жизнь.

— Лас? Тебе не больно? — забеспокоился Рогир.

Лассен поспешил убедить себя, что искру новой жизни способны обнаружить только самые одаренные целители. Он с озорной улыбкой поглядел за спину:

— Как раз наоборот. Ты слишком нежен.

Рогир усмехнулся:

— Слишком нежен, говоришь. — Он почти мурлыкал. — Посмотрим, что ты скажешь, когда я с тобой закончу.

Лассен понимал, что сам напросился, почувствовав, что Рогир тяжело навалился и поймал в плен своей железной хватки. Зажатый сильным телом, он только и мог, что беспомощно стонать, пока тот неистово вбивался в него, потеряв всякий контроль. Удовольствие от этой бешеной скачки было таким ослепительным, что дух захватывало. Но когда Рогир просунул руку к нему в промежность спереди и начал гладить ножны, Лассен ощутил взрыв настоящего восторга.

— Обхвати себя, — хрипло приказал Рогир.

Он сомкнул пальцы вокруг своего ствола. Безостановочный штурм сзади наряду с ласками собственной рукой… Святые небеса! Он сейчас умрет от наслаждения, если не лишится сознания.

Они сорвались в пучину экстаза почти одновременно. Руки и ноги Лассена сразу разъехались, и он рухнул на постель. Рогир тоже упал, но не прямо на него, а чуть в сторону, чтобы не раздавить под своим весом. Привлек Лассена вплотную к себе и приглушенно рассмеялся ему в плечо:

— В последний раз ты так громко шумел, когда я тебя запечатлел. Напомни мне, чтобы мы это повторили.

— Ох, пожалуйста, не надо, — Лассен слабо запротестовал, на миг забыв, что повторение вообще маловероятно. — А то я весь замок перебужу!

Рогир ухмыльнулся:

— Ну и пусть. Представляю, какие обо мне слухи бродят, если мой любовник криком кричит в спальне.

Лассен покачал головой. Оглянулся и с невеселой улыбкой сказал:

— Это только даст Тирду лишний повод для раздражения, если уже не дало.

Разом отрезвев, Рогир прижал его крепче:

— Прости меня, — пробормотал он. — После своего возвращения он смотрит на тебя с недопустимой непочтительностью, а я ничего не делаю, чтобы остановить его. — Лассен повернулся в его руках, чтобы видеть лицо.

— Ты здесь бессилен. Думаешь, я не знаю, сколькими обычаями тебе пришлось поступиться ради меня? Это гораздо больше, чем я надеялся; больше, чем я мог осмелиться просить.

Рогир посмотрел на него полным благодарности взглядом:

— Ты этого стоишь, Лас-мин. Всегда стоил. — Он вздохнул. — Ты еще никуда не уехал, а я уже с нетерпением жду твоего возвращения.

Лассен едва не сказал Рогир правду, но промолчал — к худу или к добру, но надо держать язык за зубами. И поспешил отвлечь ардана теплым нежным поцелуем.

Где-то после полуночи он пробудился, мучимый острым желанием, чтобы Рогир снова взял его. Вечером они занимались любовью, пока измотанные тела не потребовали отдыха. Но засыпая, Лассен все равно чувствовал себя не полностью удовлетворенным. Наверное, на него так повлияло зачатие — Митр говорил, что в первый месяц либидо носителя обычно усиливается — или же из-за ощущения грядущей неизбежной потери он просто испытывал потребность использовать все оставшееся у них время. Какова бы ни была причина, она не имела значения.

Пробудить Рогира от дремоты не составило труда. Когда тот понял, что к чему, в его глазах вспыхнул огонь восхищения:

— Не знаю, что на тебя сегодня такое нашло, — прошептал он, потянув Лассена в объятия. — Но я очень надеюсь, что это не в последний раз.