Жрецы

...Нет, Алкид не видел всего этого. Просто ветер вдруг рассмеялся ему в лицо, запорошив глаза пылью, пахнущей заплесневелой сыростью земляного погреба; просто безумие почти сорокалетнего Геракла было иным, чем прошлое безумие Алкида из Фив; горящий светлым пламенем взгляд гневного бога на миг возник из ничего, заслонив собой зубчатые башни Тиринфа, и еле различимые слова "Я, Феб-Аполлон, Олимпиец..." слились в золотую стрелу, ринувшуюся на Алкида - ничего не понимая, он попятился, пытаясь схватить руками вспышку смерти, сослепу налетел на что-то мягкое, услышал глухой вскрик и рухнул в бездну, гудящую медным гулом...

Тень Эврита Ойхаллийского стояла у перил и смотрела в пропасть туда, где на камнях жалко скорчилось исковерканное тело басилея.

- Вот, значит, как это бывает... - тихо сказала тень и во второй раз обернулась к богу.

- Убирайся в Аид! - презрительно усмехнулся Аполлон. - Подать навлон [плата Харону за перевоз через Ахеронт] для Харона?

- В Аид? Ты глуп, бог, или поторопился; или и то, и другое сразу. Неужели твой брат Гермий не сказал тебе, что жертвы Гераклу не идут в Аид; во всяком случае, добровольно? Да, теперь я вижу - не сказал... забыл. Иначе ты, зная, что имеешь дело с Одержимым, трижды подумал бы, прежде чем принести его в жертву Гераклу!

Бог шагнул к тени.

- Ты пойдешь туда, куда прикажу я! Или ты в состоянии отыскать место, где тебя не достанет рука Аполлона?!

- Нет, ты все-таки глуп, - тень повела призрачной ладонью, открывая Дромос; и стеклянистые нити его отливали черным. - Хорошо, тогда иди за мной, грозный и торопливый брат Гермия-Психопомпа!..

Аполлон кинулся к Дромосу, где только что исчезла тень Одержимого - и отшатнулся.

На той стороне были Флегры.

Пожарища.

Колыбель Гигантов.

...Нет, Алкид не видел этого. Дрожа всем телом, он стоял на краю стены, медленно приходя в себя - вот сейчас упадет еще одна капля в водяной клепсидре, еще одна песчинка в песочных часах, на волосок удлинятся тени, и Алкид опустит взгляд.

Он неумолимо приближается, тот миг, когда Геракл увидит разбившегося Ифита-лучника; увидит изломанный труп у подножия тиринфской стены.

И вспомнит родившийся из безумия звенящий голос:

- Я, Феб-Аполлон, Олимпиец...

Завтра вернувшиеся в Тиринф Иолай и Ификл узнают, что Геракл, убив во время припадка бывшего учителя, уехал в Дельфы.

15

Он гнал колесницу на север.

Грохочут колеса.

Скоро Дельфы.

Скоро.

Он гнал колесницу, горяча храпящих коней, а следом за ним тысячекрылой голосистой стаей летела молва.

- Убил учителя и друга?! - ужасались мессенцы.

- Небось, украденных у Эврита табунов отдавать не захотел! прикидывали элидяне.

- Какие табуны?! - возмущались арголидцы. - О чем вы?! Это же великий Геракл, Истребитель чудовищ! Его же на Эвбее несправедливо обидели!

- Чудовища чудовищами, - не сдавались упрямые элидяне, тщательней приглядывая за собственными стадами, - обида обидой, а табуны, извините, табунами! Одно другому не мешает. Небось, заманил беднягу Ифита на стену глянь, мол, не ваши ли кони пасутся? - а там и спихнул вниз! Очень даже запросто!

- Ревнивая Гера, за что караешь? - шептали аркадские и лаконские девушки, жаркими ночами мечтая о Геракле.

- Безумец, - пожимали плечами в Ахайе.

- Герой! - откликались в Беотии.

- Величайший... - и те, и другие.

Посмеивалась на все Эгейское море крепкостенная Троя.

Молчали Ойхаллия и Пилос.

Впрочем, нет - Пилос уже не молчал. И ванакт Нелей Пилосский врал направо и налево о том, что возвращаясь с Эвбеи домой, он повстречал Геракла, который якобы просил его, благочестивого Нелея, очистить невольного убийцу от скверны - но Нелей, как кладезь благочестия и осторожности, отказал Гераклу в очищении, ссылаясь на давнюю дружбу с Эвритом, отцом убитого.

Что вы говорите?

Ах да, конечно - с покойным отцом убитого... теперь-то ясно, почему так вздорожала соль, поставляемая на материк с соляных варниц Эвбеи!..

И во главе стоустых полчищ Геракл ворвался в священные Дельфы.

- Омой руки в Кастальском источнике! - сурово сказали жрецы, преградив путь герою, когда тот шагал по мощеной дороге мимо скалистой восточной стены. - И вознеси хвалу лучезарному Аполлону!

- Нимфа Касталия превратилась в Кастальский ключ, спасаясь от домогательств вашего бога, - был ответ. - Не омою рук в слезах несчастной! Прочь с дороги!

- Надень лавровый венок! - строго приказали жрицы, встав перед Гераклом у входа в храм.

- Нимфа Дафна стала лавром, лишь бы не уступить похотливому Фебу, был ответ. - Не одену венка из волос несчастной! Посторонитесь!

- Нет тебе очищения! - возгласила разгневанная пифия, и грозно дрогнул туман над расщелиной скалы. - Нет и не будет!

- Аполлон убил юного Гиацинта, сына басилея Амикла, - был ответ. Кто очистил от скверны твоего бога, женщина?!

- В этом храме, безумец, тебе прорицать не будут!

- Я сам себе храм и прорицатель, - был ответ. - Уйди, женщина, и не стой между мной и богом!

И Геракл кощунственно схватил золотой треножник, на который садилась пифия во время пророчеств.