Жрица

— Был зверь, но девушку не трогал, — честно отвечает Туман, даже не бросив на меня взгляда. Он без труда понимает, что его правда может разойтись с тем, что уже ранее было сказано мной или Рутилом, но остается невозмутим. Готов к любому исходу.

— Ты уж извини, я должен был убедиться, — произносит вождь, но в голосе ни капли сожаления. Он расслабленно откидывается на спинку стула, улыбается, оборачивается к Рутилу и тянется похлопать того по плечу. Я смотрю на Тумана, а он на меня. Становится понятно, что он не выдаст. — Жрица, ты не хочешь прежде промыть раны? — вождь снова обращается ко мне, его благодушное настроение ощущается как подвешенный над шеей топор.

— Это не к спеху. Я и без того заставила тебя ждать.

— Что есть, то есть. — Он осматривает кровь на моей одежде, затянувшийся след на шее. — Мне жаль, что жизнь в моем племени — это сплошная боль для тебя.

— Тогда дай мне уйти. — Я пожимаю плечами.

— Ты должна понять, сотворенное чудо — это то, чего мы ждали не одно десятилетие.

— То есть нет?

— Не сейчас, — уклончиво обещает он. — Мудрая как Сова поведала о тебе. Расскажи нам больше.

— Нет, — я качаю головой и вижу, как меняется лицо вождя: от радушия до негодования. — Можешь снова назвать меня демоном и отдать палачу, но нет. Пока ты не скажешь, что известно тебе.

— Я говорила, не пытайся заставить ее, — шамкая, бормочет Сова. — Она склонится только перед Богами.

— Хорошо, — сквозь зубы произносит вождь, — хорошо, — повторяет он уже более расслабленно. — Значит, я начну первым. Мне сказали, что ты… — Запнувшись, вождь обводит взглядом всех сидящих за столом. — Отмечена Богами.

Я смотрю прямо перед собой, в дальнюю стену, чтобы не дать волю словам. Умение держать язык за зубами — сейчас моя лучшая защита. «Отмечена Богами» еще ничего не значит, каждый из хаасов отмечен.

— Ты можешь говорить с ними, они слышат твои молитвы. И даруют то, чего желаешь.

— Посмотри на меня, вождь, — глухо говорю ему. — Разве похоже, что у меня есть все, чего я хочу?

— Согласен, — кивает он и наклоняется ближе. — Я тоже был полон сомнений, но потом ты спасла детей. И то, что мне рассказали… Жрица, ты вернула жизнь. Твои глаза горели огнем, у тебя текла черная кровь, а ребенок снова стал дышать. Это ведь настоящее чудо.

Я ничего не говорю, но у мертвых гнилая кровь, и темной она становится после встречи со Смертью.

— Мой друг ошибся, приняв тебя за демона. Но он был и прав, в тебе есть сила, которой нет ни у кого из нас. Сова рассказала, что Боги послали таких, как ты, из милосердия: показать, что гнев их ослаб, но неистово верующие сжигали таких или держали взаперти, и уже многие годы никто не встречал жриц. А дети — доказательство твоей силы. Ты не можешь отрицать.

— Не могу.

— Спаси нас еще раз, — просит он, а у меня вырывается смешок. Вымышленный выбор. Я прикрываю глаза и медленно выдыхаю. Охота на меня никогда не закончится. Потому как я продолжаю молчать, вождь снова обводит взглядом всех присутствующих. — Туман упоминал о проклятье, так? Я уверен ты можешь снять его. Боги услышат тебя, как услышали, когда ты спасала детей.

— Я никого не спасла. — Провернув руку, смотрю на дыру в ладони. — Как ты не понимаешь, вождь? Смерть не отпускает своей жатвы. Она заберет их в любом случае, как и все живое. Смотри. — Протянув руку к его лицу, показываю сквозную рану. — Она загноилась, но моя кровь чиста. — И указываю на красные разводы на одежде. — Видишь разницу? Гнилая кровь отравила мое тело, а потом вышла. Смерть прошла через рану. Вот, что ждет каждого из нас. Я никого не спасла.

— А Ива? — в наступившей тишине спрашивает Рутил.

— Твоя дочь тоже однажды умрет, — я говорю равнодушную правду, желая ужалить, но тихо. Не хочу ранить Вербу.

— Объясни нам, как это происходит? — говорит Туман, деловито склоняясь над столом.

— Когда они что-то дают, то забирают что-то взамен, — звучит довольно просто, и я говорю не таясь. Эта правда не нанесет вреда. — Но забирают всегда больше.

— Что они потребуют, если я скажу, что хочу снять проклятье с нашей земли? — спрашивает вождь.

Я обвожу взглядом всех присутствующих и по лицам понимаю — это не очередная уловка. Все они уверены, что проклятье есть, и наверняка оно сурово, если Туман отлавливает демонов и пытает их вместе с палачом.

— Земля — это Бог, ее нельзя проклясть, — я терпелива и спокойна. Боль в руке уходит, и напряженные пальцы расслабляются.

— Здесь почти ничего не рождается, — холодно, будто уличая во лжи, произносит вождь, только я говорю правду, даже если ему она не по нраву. Рутил заметно напрягается, как и остальные.

— Лес неподалеку жив и дышит. — Я понимаю, о чем волнуются хаасы, но успокоить вождя мне нечем.

— Он говорит о другом, девочка, — вступает Сова, единственная, кто остается бесстрастной. — Наши дети рождаются уже мертвыми или погибают в первые часы. Ты видела это с Вербой. Наши животные почти не приносят приплода, на полях не всходят посевы. Но ты права, дикий лес живет и ширится.

— Может, вам стоит оставить эти земли?

— Здесь жили наши деды и праматери, — сквозь зубы произносит вождь.