Жук

За ним записали кое-какие отрывочные фразы и позже передали заметки мне. Я прекрасно помню их суть, а когда мистер Лессинхэм приступил к своему чудовищному рассказу, они отчетливо всплыли в моем сознании. Если бы я показал ему те записи, то он, конечно же, немедленно бы понял, что — спустя семнадцать лет после злоключений, оставивших неизгладимые шрамы на его сердце — этот юноша, едва ли не мальчик, видел то же самое, что видел он, и страдал от немыслимых мук и унижений, выпавших и на его долю. Молодой человек в бреду беспрестанно твердил о некоем невообразимо ужасном месте, как две капли воды похожем на храм из рассказа Лессинхэма, и о чудовище в женском обличье, так сильно пугавшем его, что при малейшем воспоминании он бился в конвульсиях, остановить которые могли лишь умелые руки медиков. Он часто звал своих сестер и говорил о них так, будто ему выпало стать невольным и беспомощным свидетелем ужасных пыток, которым их подвергали; и тогда он приподнимался на постели и кричал: «Они сжигают их!.. сжигают! Дьяволы!.. дьяволы!» И каждый раз требовалась вся сила его сиделок, чтобы укротить этот яростный припадок.

Юноша умер во время одного из подобных приступов неестественного перевозбуждения и не успел, как я уже написал, сказать ничего членораздельного; он скончался, не приходя в сознание, и некоторые люди, способные в полной мере оценить его состояние, сочли, что такая смерть была для него благом. Вскоре поползли слухи о некой секте идолопоклонников, чей храм, вероятно, находился где-то в глубине страны; кто-то утверждал, что он располагается в одной округе, кто-то указывал на другую местность. Так или иначе, говорили, что культ продолжает существовать, как беспрерывно существовал на протяжении всей истории, в форме отвратительных, нечистых, таинственных и кровавых ритуалов и идолослужения, зародившегося в столь далекий период становления человечества, что было бы вернее описать то время как доисторическое.

Шумиха никак не хотела утихать, когда в британское посольство пришел туземец, заявивший, что он принадлежит к племени, обитающему на берегах Белого Нила[18]. Он рассказал, что вступал в соприкосновение с той самой языческой религией, однако не входил в круг сектантов. Тем не менее, он не стал отрицать своего участия в оргиях и поведал, что приношение девушек в жертву является постоянной практикой секты и что идолопоклонники предпочитают белых христианок, питая особое пристрастие к англичанкам, если удается их захватить. Он поклялся, что своими глазами видел, как юных английских дев сжигают заживо, а данное им описание происходящего до и после ужасных убийств заставило слушателей содрогнуться. Закончил он предложением за определенную и немалую плату отвести отряд солдат в это логовище порока и застать язычников в полном составе в момент, когда они соберутся для участи я в богослужении, которое должно состояться в ближайшие несколько дней.

Его предложение приняли — с некоторыми оговорками. Египтянина заперли в отдельной комнате с двумя охранниками — снаружи и внутри нее. Ночью часовой у дверей услышал сильный шум и пугающие крики, доносящиеся из помещения, где находился туземец. Он вызвал подмогу. Дверь открыли. Солдат, несший караул в комнате, потерял рассудок; он умер через несколько месяцев, до конца жизни оставшись сумасшедшим идиотом. Египтянина нашли мертвым. Единственное окно, надо сказать, очень маленькое, было надежно заперто изнутри, а снаружи закрыто крепкой решеткой. До сих пор неизвестно, как убийца проник внутрь. Однако те, кто видел тело, сошлись во мнении, что египтянин погиб от когтей дикого зверя. Жертву сфотографировали, и копия этой фотографии попала ко мне. На ней явственно различимы рваные раны на шее и нижней части живота, словно оставленные после нападения огромного и кровожадного животного. Череп пробит в полудюжине мест, а лицо разорвано в клочья.

Это произошло более трех лет назад. Дело так и не раскрыли. Но я несколько раз сталкивался с мелкими происшествиями, заставившими меня поверить, что ужасная история, рассказанная убитым египтянином, была хотя бы частично правдива. Невольно я задумывался, не продолжают ли по сей день исчезать люди и не попадают ли и сейчас на тот проклятый алтарь женщины одного со мной народа. И вот ко мне пришел Пол Лессинхэм, всемирно известный политик, человек незаурядного ума и бесспорной честности, и невольно подтвердил все худшие подозрения!