Жук. Таинственная история

– Кажется, я понимаю, – сказал Сидней и обратился к человеку на койке: – Да, я вас слышу: жук. Этот жук что-то вам сделал?

– Схватил за горло!

– Поэтому у вас на шее отметины?

– Жук меня убил.

Его веки сомкнулись. Холт впал в беспамятство. Инспектор был озадачен – и не скрывал этого:

– Про какого жука он говорит?

– Полагаю, мне – и моим товарищам – все и так ясно. Мы объясним позже. А сейчас нам необходимо вытянуть из него все, что можно… пока время не вышло.

– Да, – подтвердил доктор, не отпуская запястье больного, – время еще есть. Немного, счет идет на секунды.

Сидней попытался привести Холта в чувство:

– Мистер Холт, вы всю вторую половину дня провели с мисс Линдон. Это так?

Атертону удалось пробудить что-то в сознании несчастного. Его губы задрожали, мучительно выговаривая:

– Да… весь день… и вечер… Господи, помоги мне!

– Надеюсь, Бог тебе поможет, бедный мой товарищ; тебе, как никому другому, нужна Его помощь. На мисс Линдон сейчас твоя старая одежда, ведь так?

– Да… старая одежда. Боже!

– Где теперь мисс Линдон?

До этого Холт отвечал с закрытыми глазами. Теперь они широко раскрылись, и в них вернулся прежний ужас. Сам он пришел в крайнее возбуждение – и приподнялся на кровати. Трясущиеся губы начали выговаривать слова, будто мучительно выдавливая звук за звуком:

– Жук хочет убить мисс Линдон.

Кажется, он содрогнулся до глубин своего существа. Его всего заколотило. Он упал обратно на подушку – и это был плохой признак. Врач молча осмотрел его, мы тоже притихли.

– На сей раз он ушел безвозвратно, его не вернет никакое волшебство.

Я вдруг ощутил, что кто-то сжимает мне руку; это Лессинхэм, возможно, не осознавая, как сильно давит, схватил меня за предплечье. Его рот подергивался. Он дрожал. Я окликнул медика:

– Доктор, не осталось ли у вас глотка бренди для моего друга?

Лессинхэм проглотил остатки «шиллингового пойла». Кажется, это спасло нас от истерики.

Инспектор заговорил с хозяйкой заведения:

– Итак, миссис Хендерсон, давайте, объясните нам, что все это означает. Кто он такой, как сюда попал, кто с ним был, что вам вообще известно? Если вам есть что сказать, выкладывайте, однако будьте осторожны: я обязан вас предупредить, что все, что вы скажете, может быть использовано против вас.

Глава 45. Все, что знала Миссис Хендерсон

Миссис Хендерсон засунула руки под передник и растянула губы в улыбке.

– Мистер Филипс, странно мне слышать, что вы так вот со мной разговариваете. Можно подумать, что я натворила что-то такое, чего делать не надобно, раз эти речи от вас исходят. А о том, что стряслось, расскажу все-все с преогромнейшей охотой. Не нуждаюсь я в осторожности, и призывать меня к ней не стоило, потому как всегда держусь настороже, сами, поди, уже поняли.

– Да… так я и понял. Больше вам сказать нечего?

– Ох уж, мистер Филипс, подловить кого вы мастак, к бабке не ходи. Конечно, есть у меня что поведать, разве не к тому веду?

– Тогда выкладывайте.

– Будете давить на меня, только с толку собьете; ляпну что-нибудь не то, скажете, я вру, однако Господь-то видит, женщины правдивей меня в Лайм-хаусе не сыскать.

У инспектора с языка было готово сорваться ругательство, но ему удалось сдержаться. Миссис Хендерсон закатила глаза, будто искала вдохновение на грязном потолке.

– Дай бог памяти, случилось все меньше часа назад, или час с четвертью прошло, или час и двадцать минут…

– Наша дотошность до секунд не доходит.

– Слышу, стучат в переднюю дверь, иду открывать, там араб с громадным тюком на голове, чуть его самого не больше, а с ним два типа. Этот араб мне говорит, акцент у него еще такой чудной, как у всех арабов, мол, комнату мне на ночь, одну комнату. Иностранцев-то я не особо жалую, никогда их не любила, особенно этих арабов, от которых меня прям с души воротит; ну, я ему на это намекаю. А араб-то, кажись, меня не понимает и все твердит по-прежнему, мол, комнату на ночь, комнату. И сует мне две полукроны в руку. А я завсегда себе говорила, что деньги есть деньги и деньги одного ничем не хуже денег другого. Ну, спорить я не стала – не возьму я, кто другой возьмет – и провела их в номер. Потом вернулась вниз, и где-то через полчаса наверху загалдели…

– Что это был за шум?

– Орали и визжали – аж, Господи спаси, кровь в жилах сворачивалась – таких пронзительных криков я в жизнь не слыхивала. Бывают у нас беспокойные гости, у кого ж их нету, но такое у меня впервой. Подождала я с минуту, а они все орут и орут, да так, что того и гляди кто-нибудь на них жаловаться придет, ну, я наверх и поднялась, стучу в дверь, но, кажись, колотить в нее я могла веки вечные.

– Шум не прекращался?

– Не прекращался! Еще как не прекращался! Благослови вас Господь! крик за криком, думала, крыша упадет.

– Вы больше ничего не слышали? Например, звуков борьбы или ударов?

– Ничего такого, кроме тех воплей. – Кричал один человек?