Жуки в муравейнике. Братья Стругацкие

Нам показан «мир бедный, неустроенный, не совсем здоровый… и тем не менее достаточно благополучный на вид». Сравните, например, еще одно описание, на этот раз в третьей главе. «Неблагополучный мир. Радиоактивная река, нелепый железный дракон, грязный воздух и неопрятные пассажиры в неуклюжей трехэтажной металлической коробке на колесах, испускающей сизые угарные дымы». Вы чувствуете, как Стругацкие начали более аккуратно подбирать слова, избегая спускания до откровенного зловония и смрада. Наконец-то я начинаю получать удовольствие от чтения, эти цитаты шикарный пример того что даже не заслуживающие прекрасных слов миры, можно и должно описывать не опускаясь до тошнотворности и скабрезности.

Вот еще один пример. «А мимо окон меланхолично проплывают безрадостные серые поля, закопченные станции, убогие поселки, какие-то неубранные развалины, и тощие оборванные женщины провожают поезд запавшими тоскливыми глазами…». Да, картина печальная, но она не отвратная, не зловонно-тошнотворная, как в тех же «Трудно быть богом» и «Попытке к бегству». Или, скажем, вот это описание людей — «Здесь было очень много худых и бледных лиц, очень похожих на лицо Рыбы, почти все они были некрасивы, излишне, не по здоровому сухопары, излишне бледны, неловки, угловаты.» Легкими мазками Стругацкие рисуют общую картину и наконец-то это делается литературно и эстетически приемлемо без свойственных их прозе ранее переборов. И именно это сглаживание углов, делает «Обитаемый остров» более утонченным и изысканным произведением.

Ключевая, тринадцатая глава книги раскрывает перед нами все сокровенные сюжетные тайны. Именно здесь заключается квинтэссенция замысла Стругацких, который на самом деле весьма глубок и хорошо продуман. Следует отметить, что заканчивается глава по всем канонам завлекающего приключения «Теперь, когда он принял решение, ему сделалось легче, и предстоящее дело зависело только от его умения и от его сноровки». Едва ли в какой-то другой книге до «Обитаемого острова» вам удаться найти еще хотя бы пару подобных красивых приемов. И это работает. Работает в первую очередь на вовлечение читателя в сюжет. Наконец-то авторы начинают об этом беспокоиться.

Что касается самого сюжета, то, пожалуй, он самый острый из всех, со времен «Страны багровых туч». Здесь есть минимально необходимый набор составляющих: интрига, последовательное раскрытие событий, слом мировоззрения героев, противостояние характеров, даже погони и сражения. Действие однозначно острее, чем в «Хищных вещах века», обстановка не такая отвратная, как в «Трудно быть богом», сюжет интереснее, стройнее и изысканнее, чем в «Улитке на склоне». Все это делает книгу более захватывающей, цельной и добротной. Как мы видим, применение даже простых литературно-художественных приправ работает как часы.

Без всякого сомнения «Обитаемый остров» — это сплав идей предыдущих книг Стругацких. Но сплав весьма добротный, переработанный, цельный, вобравший в себя все главные идеи многих предыдущих произведений. Поэтому я обычно советую читать именно эту книгу, тем, кто хочется познакомиться с лучшим у Стругацких.

Сюжетно книга больше всего напоминает главную канву «Трудно быть богом», с той лишь разницей, что главным героем выступает прогрессор, а не сотрудник Института Экспериментальной Истории. Максим предстает перед нами реконструированным Руматой и олицетворяет собой борьбу человека против системы, и на этот раз авторы наделяют главного героя правами вмешиваться активно. От «Хищных вещей века» Стругацкие берут «слег», умощняют его и переносят на вышки и мобильные транспортеры, Камеррер, как и Жилин находится в поиске ответов на терзающие его сознание вопросы, разгадав, остается в этом мире, чтобы продолжать борьбу. Многие детали, как горячая ванна и таблетка под язык заимствованы полностью. Из «Улитки на склоне» авторы берут систему деревенских имен (Молчун, Болтун, Кулак, Слухач) и трансформируют их в мутантов (Колдун, Бошку, Хлебопек, Орешник). Седьмая глава, почти полностью состоящая из допросов задержанных, до боли напоминает главы предыдущей повести — «Сказки о тройке». Из-за этого сплава идей и фабул, объем произведения увеличен и наконец-то достигает масштаба приемлемого для того, чтобы назвать эту книгу фантастическим романом, а не сюрреалистической повестью.