Жуки в муравейнике. Братья Стругацкие

По сравнению с первой частью трилогии, объем книги, а, следовательно, и масштабность художественных декораций и самой фабулы существенно сокращен. Стругацкие снова возвращаются к практике именования каждой небольшой главы, уподобляясь своим ранним работам. Мое мнение на этот счет я уже высказывал в комментариях к «Пути на Амальтею». В «Жуке в муравейнике» дробление на главы и вовсе переходит все разумные для серьезной фантастической прозы пределы. Новая глава делается при любом значимом и не значимом для сюжета переходе. Это ужасно отвлекает и сдувает красивый высокохудожественный лоск, который был столь характерен для «Обитаемого острова» и которого совершенно лишен «Жук в муравейнике», при этом даже сами названия глав могут вызывать разве что улыбку. Если некоторые из них еще смотрятся вполне органично («Из отчета Льва Абалкина» и «Завершение операции»), то другие просто шокируют своей странностью и тривиальностью («Маленький инцидент с Ядвигой Михайловной», «В избе номер шесть», «Экселенц доволен»). От серьезного произведения ждешь немного иной структуры, в особенности после прочтения «Града обреченного». И это больше всего разочаровывает в книге. В «Обитаемом острове» главы были структурированы по излому фабулы и несли содержательную нагрузку, здесь же перед нами совсем иная картина: не стройное повествование, а какой-то фронтовой дневник. Каммерер из волевого игрока, «рождающего» сюжет первой части трилогии превращен в «сорокалетнего мальчика на побегушках», постоянно находящегося под контролем старшего брата, общающегося с ним исключительно в грубо-приказном военном тоне. Постоянные ссылки на точное время до боли напоминают «Второе нашествие марсиан» (хорошо, что авторы хотя бы на этот раз не сообщают нам температуру и влажность воздуха).

Выбрав повествование от первого лица по причине удобства изложения сюжета, Стругацким и самим периодически становится некомфортно и по ходу повести они все же переходят на отвлеченное повествование. Особенно это заметно в главах «Майя Глумова и журналист Каммерер» и ««Осинушка». Доктор Гоаннек».

Изменение фокальной точки повествования само по себе не очень то и дружественный по отношению к читателю шаг, учитывая, что трилогия все же должна подразумевать определенную преемственность стилевых подходов. Изложенная история «Жука в муравейнике» превратилась в дневник событий, вместо плавного и захватывающего перетекания действий естественным путем, как в «Обитаемом острове».

Потренировавшись на Петере Глебски из «Отеля «У погибшего альпиниста»» Стругацкие располагают сюжетные маячки в детективном стиле. Из-за этого повествование приобретает некоторую интригу, но, увы, теряется присущей первой части трилогии динамизм и принимает канву спокойного рассудительного расследования. Это плохая новость для привыкших видеть в научной фантастике в первую очередь приключенческую, захватывающую, динамичную составляющую. Впрочем, как вы уже поняли, эти составляющие никогда и не были сильной стороной авторов.

Стиль написания ничем не удивляет ни в хорошую, ни в плохую сторону. Он предельно типичен для Стругацких. Внимательный читатель обнаружит фирменные странные повторы: «Вам ведь гораздо интереснее узнать, как проклевывался в нем будущий зоопсихолог… И Сергей Павлович принялся рассказывать, как зоопсихолог проклевывался в Леве Абалкине», «тогда пойдемте пить чай. И мы пошли пить чай», «Будем надеяться, что старик еще не лег. Действительно, оказалось, что старик еще не лег». Диалоги, как обычно шокируют своей простотой. В отличие от «Обитаемого острова» они снова приобретают какую-то наивную легковесность, характерную для ранних работ писателей (особенно удручает злоупотребление переходами сказал я/сказал он).

«— Говорят, здесь время можно неплохо провести, — сказал я.

— Смотря кому, — сказал он.

— Модный курорт, говорят, здесь, — сказал я.

— Был, — сказал он.

Я иссяк. Мы помолчали.»

или

«— Я здесь, — объявил он.

— Вижу, — сказал я.

— Будем говорить здесь, — сказал он.

— Хорошо, — сказал я.»

А вот атмосферу произведения я склонен похвалить. «Жук в Муравейнике» — одна из самых «чистых» работ Стругацких. Кроме «рябит вонючую воду в черных застойных лужах», «в густых клубах отвратительно воняющей пыли», «планета представляет собой не кладбище, а помойку» здесь сложно найти другие раздражающие зловонностью описания. Что удивительно — тема курения и выпивки также почти не затрагивается в книге. Невероятно, но у героев наконец-то просто нет времени на посиделки с коньяком и сигаретами. Наконец-то герои занимаются делом. Да, кажется странным присутствие старых изб с балясинами и паутинными зарослями дохлых пауков рядом со сверхсовременными кабинами телепортации (напомню, что время действия повести — 2178 год), но таков уж, как вы поняли, стиль авторов.