Жуков

Гитлер оставил обращение к солдатам группы армий «Юг», сообщив, что на пути к ним новые дивизии и уникальное, до тех пор неизвестное оружие. Выслушав обращение фюрера — его читали в частях, — верноподданные легковерные болваны захлопнули люки танков и в тот же день, когда Гитлер удрал на запад, двинулись на восток. Они контратаковали с диким озлоблением, в полной уверенности, что вот-вот их подопрет некое «тайное» оружие, обещанное самим фюрером.

Эсэсовский натиск застиг нас врасплох. На главных направлениях на нас внезапно навалились 800 танков, у немцев было в 2,4 раза больше самолетов. Наши командующие недооценили решимость и силы врага и медлили с отходом: обидно отступать в 25-ю годовщину Красной Армии. Только 25 февраля решено было оттянуть назад вырвавшиеся части. Конечно, особой трагедии не было, «наш отход не носил на себе следов растерянности и сумятицы. Ни порядок, ни руководство войсками не нарушилось, хотя все тяжело расставались со столь дорогими нашему сердцу городами и районами», — напишет впоследствии А. М. Василевский.

С первых чисел марта Василевский, получивший 16 февраля звание Маршала Советского Союза, был здесь представителем Ставки. Вместе с ним командовали наши полководцы Ф. М. Голиков, Н. Ф. Ватутин, Р. Я. Малиновский и другие. Сопоставив факты, просчитав силы врага, разведка выявила замысел противника: через Белгород прорваться к Курску, а навстречу ударить со стороны Орла. Следовательно, наши войска, взявшие примерно за месяц до этого Курск и вырвавшиеся на запад, могли быть отрезаны.

Это было серьезно, о чем Ставка 10 марта предупредила маршала Василевского. В дополнение к уже прибывшим на фронт резервам Ставка направила Василевскому еще три армии, включая танковую.

14 марта оставили Харьков, в общей сложности с 20-х чисел февраля вражеские войска оттеснили Юго-Западный и Воронежский фронты на 100–150 километров.

В середине этого дня на командном пункте Северо-Западного фронта раздался звонок из Ставки. Жукову приказано прибыть в Кремль. Рано поутру он выехал, добирался до Москвы весь день на вездеходе по ужасающим дорогам. Поздним вечером доложил о приезде и тут же был вызван к Сталину, у которого шло совещание. В кабинете Верховного Жуков получил редкую возможность выслушать доклады о положении военной экономики страны. «Отчетливо была видна, — отметил в мемуарах Георгий Константинович, — все еще существовавшая большая напряженность в промышленности, в том числе и на таких важнейших заводах, как авиационные и артиллерийские».

Тыл до предела напрягал силы. Василевский, примерно в это время рассказавший в Москве директору столичного автозавода И. А. Лихачеву с подобающими эпитетами о победе под Сталинградом, услышал в ответ: «Что же ты так плохо хвастаешься! Мы… Мы… Мы!.. А мы, что, не участвовали в достижении этой победы?!! Не забывай, у нас воюет вся страна. У нас что ни завод — фронт, что ни колхоз — фронт. Этой победой гордится каждый советский труженик». Василевский смутился, и наверняка испытывал такие же чувства Жуков, выслушивая наркомов, руководивших военной экономикой.

Совещание с руководителями промышленности закончилось около трех часов ночи. Сталин подошел к Жукову:

— Вы обедали?

— Нет.

— Ну тогда пойдемте ко мне, да заодно и поговорим о положении в районе Харькова.

«Обед» затянулся до пяти утра. Изучили карту обстановки на Юго-Западном и Воронежском фронтах, которая резко ухудшилась: танковый корпус СС, захватив Харьков, шел на Белгород. Из последних донесений выяснилось, что Воронежский фронт (командующий Ф. И. Голиков, член Военного совета Н. С. Хрущев) так и не может остановить продвижение врага. Сталин тут же позвонил Хрущеву и, по словам Жукова, «резко отчитал его», припомнив постыдные неудачи Юго-Западного фронта летом 1942 года. К рассвету «обед» закончился поручением отправиться в штаб Воронежского фронта. «Наш спец-поезд, состоявший из пяти вагонов, — говорил генерал-адъютант Жукова Л. Ф. Минюков в 1975 году, — шел стремительно и безостановочно, для него не зажигался запретный красный свет даже перед крупными станциями городов — все зеленый и зеленый. Мы чем-то напоминали пожарных, спешащих отвратить случившуюся беду. И это было именно так. Прибыли в Курск на другой день в полдень. Спецпоезд загнали на запасной путь, маскировкой для него служили старые деревья и полуразрушенные железнодорожные строения». С платформы спустили вездеход, и пришлось рисковать, даже при обстрелах немецкими самолетами не останавливались и не укрывались в кюветах.

Под вечер приехали на командный пункт Воронежского фронта в Обоянь. Там заинтересованно совещались маршал Василевский, генерал Голиков, Хрущев и другие. В таких бестолковых сборищах нередко на той войне, знал Жуков, убивалось драгоценное время, а враг тем временем достигал своих целей. Генерал Л. И. Сандалов, бывший на КП, запомнил: «Георгий Константинович развернул на столе свою карту и сухо, но очень корректно, обращаясь к Голикову, сказал: